Сибирские огни, 1968, №4

И Полинка Коваль. Ганне тоже не легко, Маруся. Гриша воюет, сынок на фронт забежал, а теперь и Полинка на курсы. В госпиталь хочет... Все потянулись черным ходом во двор. Ганна обнимала склонившуюся за борт Полинку, плакала громко, неутешно, гладила дочь, поправляла на ней пальто и платок. Потом в кабину сели лейтенант и шофер, машина просигналила и тронулась, и Ганна брела несколько шагов слепо, с протянутыми руками. Договаривали здесь, не возвращаясь в исполком. Люди вместе жить будут? — спросил Сагайдак у предрика. И ты смеешься! Как вместе? Распределим по колхозам,— он сно­ ва жестом взывал к своим хозяйственникам.— На улице люди не оста­ нутся. Вера Кравченко детей учить может,— сказала Денисова.— Моло­ дые учителя тоже на фронте. Шпак просительно смотрел на Ганну; светлые ресницы помаргивали, излучая покорность, вымаливали согласие; у него в руках профессия, верный кусок хлеба. Не на то я согласие давала, чтоб схоронить колхоз! — Ганна смот­ рела в открытые ворота, ее оглушал гул, никому уже не слышной полу­ торки. • Весной обратно соберемся,— сказал Шпак.— И все до одного — домой. — С торбами! Як погорельцы! Мы и есть погорельцы,— сказал Шпак с неожиданной твердо­ стью. Он искал поддержки у Фроси, но та избегала его взгляда.— З а ­ были, як село огнем горело! Як немец нас с родной земли выгнал... — Из села выгнал, верно,— сказал Сагайдак.— А с родной земли — нет, бо и тут земля наша. Мы и тут не чужие... — А если наша, чего ж вы зимовать не хотите! — воскликнул Шпак возбужденно. — Потому что у нас и свое дело есть, а как же? На том и жизнь держится, Шпак. Есть, есть у нас дело, трудное, а надо его робить до конца. Привыкли мы друг до друга,— сказал Сагайдак, обращаясь к предрика,— плохо нам будет вразброд. Мы коллективным духом порчен­ ные, и все у нас общее.— Сагайдак улыбнулся.— Д ед Гордиенко и тот у нас на всех один. — Я и Зозулей обойдусь! — буркнул Шпак. — Вы извините его,— продолжал Сагайдак.— Ему без ноги трудно. Может, останетесь с Фросей? Шпак тяжело заворочался на деревяшке, его круглое лицо вырази­ ло и справедливую обиду, и чувство собственного достоинства, и робкую надежду, что все насядут на него, силком заставят Фросю остаться здесь, пожить хоть немного, потом они догонят колхоз, приедут хоть в какую даль. Но, взглянув на Фросю, он похолодел: она смотрела на него так, будто не было между ними любви и брачной ночи, и доверчивого, без­ оглядного шепота.. — Как колхоз, так и мы...— сказал он. — Может, ты, Вера? — спросил Сагайдак.— Тяжело тебе со ста­ рухой. — Останьтесь, Кравченко! — попросила и Денисова.— Куда вам с Анастасией.— Маруся хоть и не появлялась в родном селе много лет, помнила Анастасью древней старухой.— Детей тут много понаехало, учить будете их. — Ты меня не жалей, Сагайдак!— сказала Вера высокомерно. Ей