Сибирские огни, 1968, №4

на толстого,— это я, отдельного корпуса жандармов подполковник Ни­ колаев и присутствующий при сем товарищ прокурора Красноярского окружного суда Никитин. Откинув капюшон, подполковник привычно пошарил глазами по уг­ лам кухни и, звеня шпорами, так неожиданно заглянул в боковушку, что Паша вскрикнула и закрылась одеялом'с головой. — По какой причине не открывали? — Николаев принюхался, не пахнет ли из печи горелой бумагой.— Заставили ждать под дождем. — Мы спали, и нам нужно-было одеться. — Довольно убедительно,— Товарищ прокурора утер платком лицо, мокрое от дождя, расправил бакенбарды.— Как всяким интеллигентным людям... — Допустим.'.— Подполковник вслед за плащом снял/ шинель и, охорашиваясь, тронул аксельбанты — плетеные шнуры, спускавшиеся с Плеча на грудь; широким шагом направился в столовую,— Допустим, что говорите правду. В таком случае, без дальних слов: предъявите для осмотра корзину с бумагами государственного преступника Федосеева, застрелившегося в прошлом году в Верхоленске. — Ни о какой корзине не имею представления. — Ой ли?!. А письма об этой, так называемой, трагической кончине; единомышленника? Тоже будете отрицать? — Письма получал. — Тэк, тэк. И от кого же? — От политического ссыльного. А имени называть я не желаю.—• Владимир Ильич перенес взгляд на товарища прокурора. — Эго мое право. — Как вам угодно, коллега,— сказал тот. — Вашим коллегой не был и не буду. — Исключительно в том смысле, что вы так же, как я, окончили юридический факультет. — Но в судебных заседаниях мы— противоположные стороны. Я — помощник присяжного поверенного, и моя сторона левая. — К сожалению, и в жизни та же левая. Иначе не было бы ни для вас, ни для нас этих... — Пора приступить к делу,— перебил подполковник, устремляясь в дальнюю комнату,, где горела зеленая лампа. Товарищ прокурора, сладко зевнув, словно после сытного ужина, последовал за ним: — ...этих бессонных ночей. Моему возрасту они уже противопоказа­ ны. А необходимость повелевает. Оглянув полки с книгами, он покачал головой и, расстегнув шитый серебром воротник вицмундира, поудобнее уселся возле стола Надежды Константиновны. Подполковник спросил, где хранится переписка. Владимир Ильич, указав на конторку, успокоил себя: там жандарм не найдет ничего подозрительного. Письмо Красикова? В нем — никакой политики. Петр Ананьевич сетует только на свое одиночество: Виктория Антоновна убежала от него на Кавказ. Так и написано: «убежала». Детей пришлось отвезти в Ачинск, к Евгении Ананьевне. А больше там — ни слова. Перелистав рукопись, лежавшую наверху, жандарм прочел послед­ ние строчки: «Одним словом, нет основания видеть в аграрном кризисе явление, задерживающее капитализм и капиталистическое развитие» и передал статью товарищу прокурора: — Вынесите свое резюме.