Сибирские огни, 1968, №3

Неслышно для Сагайдака скрипнул деревянный подлисок, он сошел на землю и побрел, чувствуя себя не очень уверенно: тревожила мертвая глухота этой ночи и дрожь усталости или запоздалого страха, боль в спине и затылке, будто его молотили палками, пока он лежал в мазут­ ной канаве. Еще не различая, кто впереди, Сагайдак сердцем почуял: Вера! Она стояла не двигаясь, будто дожидаясь его, и Сагайдак тронул ее за ру­ кав, молча подав знак, чтоб она шла за ним. Они шли долго; Сагайдак впереди, Вера •— отступив на шаг. — Оглушило меня, Вера,— сказал он.— Со мной трудный разговор. Кочковатая невозделанная степь стала опускаться, а неясный гори­ зонт перед ними расти, забирать вверх. — В яр попали.— Сагайдак остановился.— Я и не знаю: где гурты сегодня? Кто их глядит?.. Говори громко, мы далёко от людей забежали. Или в ухо скажи. Вера приблизилась, он придержал ее за локоть, словно они стояли над обрывом и страшно было сделать хоть шаг вперед. — Кто-нибудь видел, как ты с брички уходил? — спросила она. — Спят все. — Уйду^ я от вас,— сказала Вера после долгого молчания. — А старую кто досмотрит? — Я маму не кину. И Лазаря возьму: ему при Ганне не жизнь. — Ганна! Ганна! — сказал он с ожесточением.— Что она — хо­ зяйка? — Больно ей, Петя, тебе и не представить, как больно! Обескураженный тоном Веры, измученный многократной болью это­ го дня, он привлек к себе Веру, обнял ее за сутулые плечи. — Какая ж ты добрая, Верка. Она приникла к плечу Сагайдака и молча покачала головой. — Добрая! — настаивал Сагайдак.— Хоть к ране прикладывай. Голова Веры снова качнулась: не говори лишнего, Сагайдак. — Как тебя за один день перевернуло, Петя. И запах другой... вро­ де и не ты. — Я, Вера, тот самый... и волоса ни одного не потерял, только уши позакладало...— бормотал он, волнуясь, чувствуя, как тело наливается странной тяжестью.— Поженимся мы с тобой, Верка. Вместе жить будем. Она молчала. , — Нехай люди знают: нечего нам крыться. — Her, Сагайдак. — Не хочешь?! — Не быть нам мужем и женой. — Почему? Ты скажи! — настаивалСагайдак.— Придет утро, нам жить надо. — Живи, Петя, ни перед кем не гнись: что ты людям плохого сде­ лал?! — Сам знаю.— Какая-то обида вставала в нем против Веры.— Ты почему не хочешь? — Потому, Сагайдак, что не любишь ты меня. Ты стой, слушай: до­ ждись дня, солнца, проживи этот день, а тогда спроси себя: хочешь ты всю жизнь, год по году, день в день, со мной одной быть? — Буду, Вера! — А ты проживи день и спроси себя. Что-то она унижала в нем, отвергала, и Сагайдаку казалось, что Вера придумала все отговорки, чтобы не .обидеть его другой, более же­ стокой правдой. 4 Сибирские огни Л» * 49