Сибирские огни, 1968, №3

— Не видать мне его, Тоня... Один раз пришел живой, нашел нас, гарный мой, а теперь — нет, нет, нет,— твердила Ганна, и страшным оы- ло ее спокойствие, и то, что из всей толпы она избрала одну Тоню Аре­ фьеву, и угрюмо прижала ее к чужой гарбе.— Кто детей не рожал, тому и .горя мало,— жаловалась Ганна, горестно покачиваясь. Невзгоды под­ сушили ее светлое когда-то и дородное, в щедрых родинках лицо, солнце и ветры продубили его, а сегодня оно сделалось и вовсе землистым, не­ здоровым.— Кто в муках, в крови не рожал, и нйчи недосыпал, и не­ доедал через них, у того сердце зачерствело... — Живой будет,— робко говорила Полина, боясь подступиться к матери.— Он у нас счастливый, живучий... И родного голоса не слышала Ганна. Она все сильнее покачива­ лась, дожидалась другого, ненавистного голоса, который, как пружину, разом освободит всю ее ярость. Спиной, затылком, каждой изболевшей­ ся клеткой ощущала она, что люди хоть и сочувствуют ей, но не глубоко, не так, как ей того хотелось бы; их поражала глухота Сагайдака, брич­ ка, прикатившая на буксире, хромающая Фрося. Исходившее кровью сердце Ганны жаждало или полного, только на ней сосредоточенного сочувствия, или безрассудной вражды со всеми. — Выродишь своего в степи, умоешь слезами,— продолжала Ганна, уставясь невидящим взором в покрытое бурыми пятнами лицо Тони,— выходишь его, потаскаешь в зубах, и молодости не побачишь, а люди з а ­ топчут его, рвать станут... — О-о-о-й! — простонала Анисья Костерина, прижимая сына к гру­ ди.— Кто же твоего Илюшу рвал? Кто его топтал? — Гляньте, люди добрые!— Настя сорвала с ноги дочери портянку, открыла в кровь разбитые пальцы.— Фрося ранена и молчит! А твой Илюха чалую в колхозе украл. Запиши, Шпак, коня на Ковалей, открой и им счет! — Чуешь, Тоня?! — жаловалась Ганна дрожащим от ненависти го­ лосом.— Коня помнить будут, а хлопца, кому охота хлопца вспоминать, нехай, гниет... — Ганна! — робко сказала Тоня.— Люди не звери, они и чужого пригрели, Лазаря, ходят за ним, як за сыном. — Насчет коня,— вмешался Гордиенко,— так Илья его не на яр­ марку свел, а в армию, это другой коленкор. Верно говорю, Са­ гайдак? — Кричите ему в ухо, деду,— сказала Даша.— Его на путях бомбой ударило. Дед подошёл к Сагайдаку, приподнялся и закричал в самое ухо: — Ты напрочь оглох, Петя? — Трохи. — Ну, и слава богу, а то менять бы пришлось: глухому при двух должностях невозможно. — Нехай пишут, Тоня, нехай все на Ковалей пишут,— причитала Ганна и раскачивалась нетерпеливо, резко: близилась схватка, для ко­ торой она берегла силы.— Ковали всегда первые, где.за народ кровь на­ до пролить. Ковали выдюжат, Ковали все гда— на! на! на! — Она отпу­ стила Тоню и потрясла протянутыми вперед руками.— А есть и такие, что им только — дай! дай! дай! — Что она на людей брешет! — Настя порывалась к Ганне, но ее держали за руки.— Коваль,завел нас в беду, сам в бега ударился, а мы еще и виноваты!