Сибирские огни, 1968, №3

смотрел на нее,—Дурочка ты... Ты откуда к нам свалилась? — спросил он с досадливой, грустной нежностью. Даша узнала его: хоть и без устрашающих очков, с близорукими, добрыми глазами,— это военврач, окликнувший Прохорова. Продолгова­ тое, в байках лицо, густые брови над крупными глазами, высокий лоб,— все было чужое, городское. Он близоруко щурился, и лицо Даши в пульсирующем свете расплывалось, казалось не испуганным, а зову­ щим; как будто она отозвалась на его волнение. — Ну, чего ты, милая...— Он снова потянулся к Даше. Фонарик по­ гас.— Не бойся меня, слышишь! — Нет! Нет! — крикнула Даша в темноте и заплакала — Послухай- те, послухайте меня! — заговорила она всхлипывая.— Дядечко, я же не ваша... вы обознались.— Замешательство, новый страх были в ее голо­ се.— Я по доброй воле помогала, меня санитар попросил... Дядечко!.. Люди в крови, аж глянуть страшно, а вы что удумали. Свет фонарика упал на ее черные волосы, на голубоватый в темных прядках затылок и сгорбившуюся в плаче спину. — Ты что,— крови не видела?! — Он заговорил резко и зло: — Ты кто такая? Почему ты здесь? Путаясь, Даша рассказала ему, как она шла мимо, как стала по­ могать санитару и ввязалась в долгую работу. — Возьми фонарик! — усмехнулся он.— Вот так, держи и работай пальцами, вроде корову доишь. Посвети мне.— Он погладил ее по руке, от запястья к локтю; в нем жила неистребимая жажда нежности, рож-, денная временем и тяжким кровавым трудом этой ночи.— Дуреха ты! В шкафу висела его шинель и офицерская фуражка. Он стащил с себя халат и оделся. — Теперь я посвечу, а ты одевайся. — Я и без света оденусь,— сказала Даша. ' Он отошел к двери и жужжал, жужжал фонариком, светя себе под ноги, на хромовые сапоги. — Куда вы меня? — спросила тревожнр Даша. — Провожу. Ничего, глотну свежего воздуха... Носит вас по све­ ту,— сказал он с необъяснимой тоской. — Вдовая я,— сказала Даша, словно это могло защитить ее.— Моего немцы в клуне сожгли. Даша надела плюшевый жакет, обвязалась платком, сунула под мышку свернутый халат. Теперь перед ним стояла деревенская девушка, в потертом жакете, с косо рассыпанной по груди бахромой платка. — Ты какого года?— спросил он. — С двадцать третьего. — Пошли.— Они спустились с крыльца, он взял Дашу под руку, бережно, уважительно, как ей случалось видеть в кино.— Теперь ничего не бойся, просто так удобнее.— Он сжал локтем дрогнувшую руку Даши. — Муж старше был? — Он бросал короткие блики света на хлю­ пающую дорогу. — С двадцать второго. — Бедные вы, бабы! — Нас не жалеют,— сказала Даша без обиды. — Я жалею. Очень. Ты, конечно, не поверишь, а я точно говорю,— настаивал он. Даша молчала, затаив дыхание.— Ты не сердись на ме­ ня,— попросил он. Даша растерялась от его неожиданного гона. I — Вы ж обознались,— пришла она ему на помощь.— Спутали ме­ ня с кем-то.