Сибирские огни, 1968, №2

живой был, я в Москву ему писал, а разве пробьешься; все ходы пере­ крыли. Мне бы два слова с глазу на глаз сказать, и Николай живой был бы, и многое переменилось бы. А как подступиться? Сыны тоже встревать не хотят. Оттого и бедуем, что никто ни во что встрять не хочет. Коваль с огорчением подумал, что теперь отец, верно, едва выпьет, только об одном и говорит, и вперед всего ставит свое, л и ч н о е горе. А на селе тогда легче стало,— похватали в городах врагов, попересажа- ли сколько ни есть, и в сельпо сразу мануфактура пришла, селедку при­ везли, сахар пиленый, подсолнечное в железных бочках и патефоны с пластинками. Конституция в силу вошла, деревенским паспорта обеща­ ли, а можно и без паспортов жить, человека и без паспорта видно, чего он стоит. И Коля живой был бы, если бы не туберкулез. Все эти защит­ ные мысли пронеслись в голове Коваля, но заговорил он о другом, ж е ­ л а я навести отца на доброе. — Уже й огурец поспел. Из села уходили, он только цвет дал, пче­ лы так и гудели. — Этот год хороший огурец,— откликнулась мать. Она в нереши­ тельности посмотрела на мужа.— Скоро и солить можно... на зиму. — Мы к зиме обратно будем, бабуня. Полина насытилась, преданно терлась о плечо старухи розовым, жарким от купанья и короткого сна ухом. — Огурец, говоришь, поспел,— сказал отец.— Добежишь до Вол­ г и— кавуны поспеют. — Знатные, слыхал я, на Волге кавуны и дыни,— поддержал его Гриша, четыре выпитые стопки туманили голову.— Так на земле краси­ во, ночью в степи хоть и темно, а глаз не оторвешь, чумацкий шлях над головой, все небо так вызвездит, что и сон не идет. — Я, сынку, давно сон потерял. Д о чего же здорово, когда отец такой вот: податливый и согласный. — Люди у нас стали дружные. И те в дорогу вышли, кто в тридца­ том колхоза, як черт ладана, боялись. Ехали б с нами, тато, может, не­ мец и сюда дойдет. ■— Дойдет! — с грозным веселье^ сказал старик, вроде оно и хоро­ шо, и ладно, что немец и до них доберется.— Дойдет, с божьей та с в а ­ шей помощью. --- Деми-ид! — встревожилась старуха. Гриша еще не чуял беды. — А может, нет, может, кончим отступление? — сказал он, затра ги ­ вая вопросы большой политики. — Дойдет, Г риш а !— гремел, выкрикивая слова, отец.— Слова при­ думали красивые, и не выговоришь: з-ва-ку-а-ци-я! Све-то-мас-ки- ров-ка! — Что ж ты — против установки? — недоумевал Коваль.— Не народ ж е придумал эвакуацию, директива есть. — Я в восемнадцатом году молодой был, беспартийный и тогда от немца не уходил, а теперь сивый весь, мне не по чину бегать... Коваль засопел, обиженно склонив голову. — И ты тогда пошустрее был,— продолжал старик с пренебреже­ нием. — Хозяйство ж на нем, люди,— пыталась унять тестя Ганна. — Сядет нам на шею немец годков на сто,— старик встал из-за сто­ л а ,— детей, внуков твоих в ярмо запряжет, на них пахать будет и воду на них- возить. Хозяйство! — Значит, вы в победу не верите, тато? — грустно сказал Коваль.