Сибирские огни, 1968, №2

Коваль затягивался даровым махорочным дымом в предчувствии чего-то непредвиденного,— уж очень ерзал и беспокоился старик. Фрося подъехала: на них из темноты надвинулась вороная кобыла. Девушка была в черной юбке и кофте, чуть проступали из темноты ее голова в ситцевой хустке и заголенные до колен ноги, свисавшие сво­ бодно, без стремян. — Зозуля! — окликнула Фрося.— Спеклась картошка? — Яка така картошка? — Гордиенко зашелся в притворном каш­ ле.— С ума вы посходили. — Я ж деду Зозуле соль оставила. — Давай , Фрося, к нам,— сказал Коваль,— Найдем картошку, хо­ тя тут сильная маскировка. Слазь, у нас тут не только деды, и женихи есть. — Мне замуж не к спеху,— Фрося соскочила на землю и пустила кобылу в темноту.— Абы картошка, а женихи найдутся. — Не дай промашки, в войну и мы с дедом Гордиенко за женихов сойдем. Свети, Шпак, зажигалкой, кончай конспирацию. Он стащил с ямы лист жести, разворошил золу и уголья и при све­ те фитилька выгреб картошку. — Выходит, у вас холостяцкая, самозащита,— говорил Коваль, во­ рочая во рту рассыпчатую, обжигающую мякоть.— Жить надо! — Гордиенко аккуратно огонь жгет,— вступился за обиженно при­ молкшего деда Шпак.— К темноте все выгорит, с двух шагов не видать, а мы еще и железом сверху. Жаль , соль у Зозули. — Я его найду,— откликнулась Фрося. — Сиди! — Шпак нашел в темноте ее руку.— На стеганку садись. — Мне и на земле хорошо,— сказала Фрося, опускаясь рядом с ним на стеганый ватник. Помолчали. Гордиенко ожесточенно перекидывал картофелину из руки в руку. _ Что в степи? — осведомился Шпак у Фроси.— Не забежала ско­ тина? Он хотел напомнить Ковалю, что не зря торчит в ночном, не за юб­ кой погнался, на нем гурт, счет и учет. — Позагоняли,— сказала Фрося. — Чтоб не маяться утром, когда с места сниматься,— сказал Шпак начальственно. Фрося отодвинулась от него. — Давай , дочка, пока темно, под мою руку.— Коваль привлек де­ вушку за плечи.— Я приголублю, а то Шпак занудит тебя. Счетоводы — пропащий народ. Фрося обняла колени руками, пальцы ног ушли в теплую золу. — Ж а л ь звезд не видать,— ск а зал а она.— Теплая ночь, спокойная, а звезд нет. — Смотрю я на наших девчат, Фрося,— начал Коваль издалека,— и не пойму: есть у вас сердце чи в селе побросали. Холостяки наши по- оборвались, нестираные, воды горячей, чтоб побриться, и той нет. — Шпаку хорошо,— оживился Гордиенко,— у него волос не растет. У него щека як у дивчины. Лицо у Шпака нежное, розовое, а волос на подбородке редкий, свет­ лый и мягкий — под ножницы, ему и бритва не нужна. Бывало, слушая, как скрипит бритва на лице Коваля, на жесткой щетине Сагайдака, он страдал от зависти. А деда понесло: — Он к на коня не садился!