Сибирские огни, 1968, №2

дит, бережет, а ночью девка на кобыле скачет. Не угонишься ты за ней пеший. — И в толк не возьму, про кого это вы...— притворялся Шпак. — Девки и без седла ездиють, вскочит на хребет и як влитая си­ дит, а тебе без седла нельзя. Тебе и еедло, и стремя, иначе не взойдешь. — Мне и с седлом не сладить,— покорился Шпак.— Колода у меня анафемская, ее через коня не перекинешь. Деревяшка у Шпака, и правда, наборная, из узких гнутых дощечек,' схваченных вверху железным ободом. — Надо б тебе до войны за протез подумать,— поучал его старик.— Зараньше, когда мы конституцию принимали. В протезе и гопака стан­ цуешь, ну не гопака,— поправился он,— там в присядку надо, а польку- кокетку чи кадриль — можно. Послышался глухой, сдвоенный стук копыт. Старик и Шпак замолкли, пока топот не растворился вдали. — Парами, парами ездят, сучьи дети,— заметил дед.— Не знаю, як на ферме, а в колхозе прибавление будет. Предвидится! Сиди, то не Фро­ ся. Под Фросей Олимпиада, а у Олимпиады селезенка стучит — за вер­ сту слыхать. Это Стеха с Горовенком женихаются, им суток мало. Выду- ри у Зозули седло, у него припрятано, а я где-нибудь табуретку украду. С табуреткой сядешь, еще и с прискоком, не хуже Коваля; ты и моложе, и корпусом покрепше. — Спасибо, деду,— смиренно сказал Шпак.— Сладкая картошка, ее и без соли иеть можно. Коваль двинулся к ним из темноты. — Зозуля!— окликнул Гордиенко.— Ты не жуль; пошел скотину загонять — загоняй, не полову позычал — махорку сортную. — Я тут... Коваль! — Он с нарочитой шумливостью втянул ноздря­ ми воздух.— До чего дело дошло: среди ночи мне печеная картошка ме­ рещится. — То не диво,— сказал дед,— мне, як смеркается, все галушками пахнет, а под дождь — борщом со свининой. А тебе, Щпак? — Строгим выговором, деду,— мрачно сказал Шпак.— Разбредется среди ночи скотина, Коваль не помилует. — Верно,— сказал Коваль,— Нельзя миловать. Он присел, щупая землю зеленоватыми кошачьими глазами: где тут у них картошка? — Девок в сторожа ставить начали, и вся сигнализация наруши ­ лась,— рассуждал старик.— То у каждого своя махорка в кисете, хо­ чешь подать тайный сигнал, скрути цигарку и кури. Потянул сильно,— Г'ордиенко затянулся так, что махорка затрещала и вспыхнула, высветив худое, облепленное серым волосом лицо,— и готово, аж искры летят, як ракета.— Послышался размеренный нечастый шаг тяжелой лошади.— Фрося на кобыле... Пока старик заговаривал ему зубы, Коваль нашарил рукой желе з­ ный обжигающий пальцы лист. Он затарабанил пальцами по жести. — Кури, голова,— поспешно сказал Гордиенко,— махорка первый сорт.— Он ткнул кисет под нос Ковалю.— Шпак, скажи, 6oFa ради, Фро­ се, нехай скачет скотину загонять, а то их всех на перекур потянуло. Шпак не пошевелился.. — Дорого дерешь за махорку? — спросил Коваль. — У него цена подходящая,— выскочил вперед Шпак.— З а само ­ крутку три раза вместо него коров загнать, всего делов. — Брехня! — обиделся старик.— Брехня и оговор. Гони Фросю, Шпак! Нечего ей тут шастать.