Сибирские огни, 1968, №2

— Семен у нас один остался. Одного и при царе в солдаты не бра ­ ли. Не возьмут его, Верка? И Вера снова качала головой, то ли соглашалась со свекровью, то л-и страшилась неведомой своей судьбы. II В ночной степи стоял пикап. Ни в мертвых фарах, ни в припоро­ шенных пылью стеклах кабины не отсвечивала луна. Пыль л еж а л а на прикрученных веревками канистрах, на узлах и мешках, на скрюченных фигурках спящих детей. Казалось, машина встала здесь давным-давно, вросла в землю, укутанная мохнатой рыжей степной пылью. Обоз проезжал мимо. Мужики и бабы бросали с возов сторожкий взгляд на темную груду. Гурт, двигавшийся по степи, обтекал машину. Сагайдак ехал позади всех: ему все казалось, что и Семен Кравченко с Илюшей, с сыновьями лупоглазой Парани Косовой-и другими хлоп­ цами уже перемахнули реку и вот-вот догонят медлительный обоз. Тог­ да и у него на душе станет легче. И за стадом нужно присмотреть, чтобы в первую же ночь не ра зб еж ал а с ь скотина, не позабредала в чу­ жие гурты. Едва не наехав на пикап, буланая шарахнулась, пошла прямиком на темную, застывшую фигуру человека. С а г айд ак сошел с брички и пригляделся. Так и есть: Денисов, ди ­ ректор элеватора, тяжелый квадратный человек в старой шоферской кожанке. Он и не повернулся к Сагайдаку: узнал его, хрипло бросил — Петро! — будто отметил его про себя, и горестным жестом показал на багровое зловещее свечение у элеватора. Кожанка нараспашку, она давно не сходится на тучном животе, а Денисов носит ее и летом и зимой, поддевая в мороз грубый, как валенок, свитер и пиджак. Ходи­ ли недобрые слухи, что Денисов дня два как сбежал с семьей, прихва­ тив кассу, а он стоял, как затравленный, тяжело , одним ртом дышал и не сводил глаз с проступавшего силуэтом элеватора. — Уходите! — Он помолчал.— Едут возы грейдером, едут... и кон­ ца им нет. Темно, не разберешь кто, а тут, смотрю, Гладиатор прет на меня, чуть не смял. Я и сообразил, что это вы. — Вышел бы к грейдеру попрощаться. Тебя люди уважают. Денисов скептически хмыкнул. — И тебя, и Марусю,— сказал Сагайдак. Денисов угрюмо посмотрел на него, сунул руку в карман цожанки и вынес в горсти отборное зерно. — Семь лет такой пшеницы не было.— Он протянул руку, пересы­ пал зерно в ладонь С а г ай д ак а .— Ты попробуй. Мучнистая сладость обволокла нёбо С а г айд ака ; скоро сутки как у него и ржаной корки не было во рту. - — А я жгу! — злобно крикнул Денисов. — Люди тебя у в аж аю т ,— повторил Сагайдак. — Иди ты!..— ругнулся Денисов. С а г ай д ак насупился, потрепал буланую по холке и намерился ехать, но его окликнул женский голос. Маша Денисова сгорбилась на подножке пикаРа, сплетенными ру­ ками повиснув на костыле. Са г айд ак подошел 'т а к близко, что р а зли ­ чал и ее большие руки, и серые огромные глаза, и д аж е тонкий нос, с крыластыми, подвижными ноздрями. Лицо, ка к и в юности, бледное, сумеречное, не зр я ее дразнили «монашкой». — Вторые сутки сидим, не едем...— заговорила она жалос тливым