Сибирские огни, 1968, №2

неподвижно, руки тяжело л еж а т у колен, ладонями вверх, будто из них только что вынули каравай хлеба, крынку или кастрюлю. Она вглядывается слабыми глазами в дым и никак не возьмет в толк, что это — туман или низкие облака? — Семен где? — буднично спросила она у невестки. — С Сагайдаком . В селе они, ждут их...— ск а з ал а Вера в самое ухо старухе и показала на запад. — Одного сына и при царе в солдаты не брали,— вздохнула ста­ руха.— А его зачем? — Никто его не брал. Он у нас, мамо, где беда, всегдапервый. — Меня кто доглядит? — спросила старуха строго. — Я,— ответила Вера беззвучно, одним движением губ. — Ты — невестка, а он сын. — Ну и идите к сыну! Идите! — сорвалась Вера на крик, и осек­ лась, озираясь. Никто их не слушал. Горестный вздох колыхнулся над толпой. На правобережном крутояре с новой силой полыхнул огонь, и вверх, как при взрыве, толкнуло густые клубы дыма. Он заволок вечернее небо, рыжее пламя забилось в темном косматом вихре. Багряные блики вспыхивали на лицах людей, на холеных шелковистых крупах коней, на тревожно воздетых рогах. Пл ам я бушевало по крутояру, зажи г а ло в реке бешеные огнистые всплески. За горелся склад неподалеку от колхозного сада — бочки ке­ росина, солярки, мазут; загорелись скирды. Люди сбились теснее, поближе к возам. Полинка Коваль встала босой ногой на ступицу и не отрывала черных, материнских глаз от огня. — Печет,— прошептала она, не веря еще, трогая пальцами щеку.— Ой, как печет, мамо! Далеко , а печет... Печет, ничего не скажешь. Одного Коваля бьет холодный озноб, и пот обливает его — стылый, липучий. — Родное,— ск а з ал а Ганна угрюмо.— Свое крепче допекает. Петь­ ка спалит, ему только позволь... — Был бы я на ногах, и я б пожег,— сказал Коваль. — Вам не ж а л ь ,— ск а з а л а Ганна с тоской.— Вам только дай власть... Коваль хотел бы поспорить, ругнуться, но сейчас Ганна сильнее его: она придавила его рукой поверх кожуха, а левой утирает ему лицо покупным вафельным полотенцем. Он только хватает зубами жесткую ткань и в ярости мотает головой. ^ Последний паром возник перед людьми сгустком черноты, резким силуэтом коня и непомерно высокого человека. Затихла еще на подходе тарахтелка — военная моторная лодка, паром ударился о причал.■ — Придержь ,— ск азал С а гайд ак с парома осипшим голосом.— Чалить не надо. Мягко свел он на берег коня; босой, окуная штанины в воду, по­ шел к лодке, пожал руку мотористу и сказал хмуро: — Всё, шабаш! Паром неслышно отделился от причала — река приняла его иа свою залитую огнем грудь, солдат включил мотор, и паром стал сплы­ вать вниз по течению. — А хлопцы ж як — л о д к ам и ?— встревожились в толпе. — Лодкой лучше,— согласился Са гайдак ,— Ночью лодку не то что немец, свои не приметят. Он худой и высокий. Кепка надвинута на лоб, в сумерки глаз не