Сибирские огни, 1968, №2

ваш очерк «Русский характер». Я, как го­ ворят, стреляная птица... тысячу раз смот­ рел смерти в глаза... но я плакал, читая ваш очерк...» «Наука ненависти» появилась через год после начала войны, «Русский характер» почти через три года. В этих произведени­ ях отразился народный и писательский опыт I войны. Надо ли говорить, что такие произ­ ведения не могли быть написаны в первые | военные месяцы? К тому времени лейте­ нант Герасимов еще не поседел от пере- : живаний, а Егор Дремав был просто сме- '< лым человеком. Публицистика А. Толстого и М. Шолохова запечатлела движения че- ! ловеческой души в тяжелых испытаниях, тем самым публицистика эта во многом подготовила лучшие книги о войне, напи- ! санные позже. В логове врага Вместе с наступающей армией за рубе- ! жи страны пришли и журналисты и буду- • щие писатели, авторы книг о заключитель­ ном этапе войны. Здесь были Казакевич, ' Бондарев, Павленко, тысячи сотрудников фронтовых, армейских, центральных газет. В войсках, действующих в Чехословакии, : был Симонов, из столицы Австрии присы­ лал свои очерки Павленко, из Польши — Горбатов. Именяо ему, Борису Горбатову, довелось на страницах «Правды» в августе 1944 года напечатать скорбный репортаж о зловещем лагере Майданеке. «Ветер с Майданека стучал в окна: поляк, помни о печах дьявола, помни о смерти». Это был подробный, с многочисленными деталями рассказ о лагере, о его заправилах — эсесов- цах, о всех пытках и издевательствах. Гор­ батов приводил свидетельства очевидцев, раскрывал мерзкий облик гитлеровцев, ко­ торые теперь плачут, боясь возмездия. Не­ легко было вести такой репортаж, как, на­ верно, не легко было и Алексею Толстому участвовать в работе комиссии по рассле­ дованию фашистских злодеяний, а Илье Эренбургу и Константину Симонову при­ сутствовать в Харькове на одном из первых судов над военными преступниками. Но никто из писателей не уклонился от выпол­ нения своего долга. Горбатов писал о ненасытных печах, дымившихся круглые сутки, о том, как тра­ вили, убивали, душили. Здесь не могло быть никаких литературных ходов — только факты, только документы, только обвине­ ния. «Снова стучит в окна ветер с Майда- : нека... Помни о печах дьявола, поляк, пом- 1ни о лагере смерти! Помни о миллионах замученных, расстрелянных, сожженных! Помни и мсти!» Михаил Светлов в стихо­ творении «Итальянец» написал: «Я стре­ ляю, и нет справедливости справедливее пули моей». Человек, переживший судьбу лейтенанта Герасимова или Егора Дремо- : ва, человек, увидевший печи Освенцима, не мог быть спокоен, пока на земле суще­ ствовал фашизм. В этой борьбе миссия пи­ сателя была очень высокой. На заключительном этапе войны, когда советские армии ворвались в Берлин, на страницах «Правды» снова появились очер­ ки Горбатова (написаны совместно с М. М ержановым). И была большая спра­ ведливость в том, что автор «Писем к то­ варищу» и «Непокоренных» вел теперь ре­ портаж непосредственно из логова врага, что, увидев бытовые трудности берлинцев, о.н мог написать: «Мы не жестокие люди, но сознаемся, мы смотрим на этот пещер­ ный быт без жалости и сочувствия. Мы вспоминаем Ленинград в блокаде и Сталин­ град. Это они, а не мы хотели войны, и они ее получили. Война пришла на их зем­ лю». 9 мая «Правда» опубликовала отчет, в полном смысле исторический. Корреспон­ денты назвали его словом простым и зн а­ чимым: «Капитуляция». Давно уже принад­ леж ат истории и этот номер газеты, вы­ ставленный в музеях, и фотографии этого, исторического события. Впрочем, и здесь, как всегда, наши летописцы не просто за ­ печатлели момент. Они дают глубокие вы­ воды, отвергают негодные исторические параллели, характеризуют поведение битых немецких генералов: «Нет, это не Компьен. Компьена не будет. И Версаля не будет. И гитлеровского кошмара больше не будет. Никогда». Берлинские очерки носят явно разобла­ чительный характер. Авторы высмеивают обывателя и бюргера, который наживался на войне, а теперь проклинает Гитлера, они говорят о жалкой роли Кейтеля, который, даж е подписывая безоговорочную капиту­ ляцию, хочет быть «картинным в своем по­ дзоре». В этом сочетании документальности, точности изложения событий и стремлении все время давать им оценку, вести за собой ч и тател я— очень важ ная черта в работе не только Горбатова, но и других наших летописцев. О боях в Берлине Б. Горбатов и М. Мержанов писали: «Есть в жизни армии и в жизни воина даты, которое не забыраются. Так навсегда останется в на­ шей памяти апрель сорок пятого года — в эти дни мы вошли в Берлин». Авторы бер­ линских очерков со всей тщательностью запечатлели подробности апрельских собы­ тий в Берлине, чтобы не только современ­ ники, но и потомки, обращаясь к их сви­ детельствам, могли узнать, что ж е было в Берлине в конце апреля 1945 года. Точно так же передали они и атмосферу, в ко­ торой 8 мая был подписан документ, «определяющий судьбу поколений». Знам е­ нательны были последние слова репортажа: «Победа! Сегодня человечество может сво­ бодно вздохнуть, сегодня пушки не стре­ ляют». О войне будут написаны еще многие тома. Истинную ценность их проверит вре­ мя. Кто знает, когда появятся современ­ ные «Севастопольские рассказы» и «Война и мир». Но поистине бесценны строки, на­ писанные под огнем Сталинграда, в голод