Сибирские огни, 1968, №2

тературного наследства» под общим -назва­ нием «Советские писатели на фронтах Ве­ ликой Отечественной войны», рассказавшие о мужестве летописцев, о том, как они вместе, рядом со своими героями соверш а­ ли подвиг. Среди других есть здесь и д о­ кументы, принадлеж ащие Гроссману. Тут и записи отдельных боевых эпизодов, во­ шедшие в очерки писателя, и его письмо редактору «Красной звезды». В письме он замечает, что чувствует «.перегруженность впечатлениями и переутомление от трехме­ сячного сталинградского напряжения». И н­ тересно, что это написано уж е после начала нашего наступления и что в том же пись­ ме Гроссман сообщает о своем намерении снова переправиться через Волгу в насту­ пающие части. Так создавались отдельные страницы ге­ роической главы летописи Советской страны. Родная земля Публицистика помогала советскому че­ ловеку по-новому подойти к войне, она вос­ питывала в нем священную ненависть к врагу. В публицистике отразились и те изменения, которые произошли с челове­ ком на войне. Этому был посвящен очерк Михаила Шолохова «Н аука ненависти», опубликованный в «Правде» в первую го­ довщину войны. Собственно говоря, звери­ ную сущность фашизма Шолохов показы ­ вал и в прежних своих очерках — «Гнус­ ность», «Военнопленные», «На Смоленском направлении». Однако в «Науке ненависти» об этом говорилось более углубленно, здесь показывалось, как изменяется созна­ ние советского человека, какие психологи­ ческие сдвиги происходят в лейтенанте Герасимове. В очерке рассказы вает о своей судьбе сам лейтенант, и это приводило к тому, что «Науку ненависти» относили «к ж анру рассказа, насыщенного публицисти­ кой». Конечно, очерк этот — явление значи­ тельное, он образен, в нем ярко сравни­ вается судьба человека с судьбой могучего дуба, в который попал немецкий снаряд. И все-таки это очерк, страстное публици­ стическое произведение, герой которого произносит за автора его суждения о чело­ веке на войне. Лейтенант Герасимов пря­ мо вы раж ает и свою и авторскую мысль: «И воевать научились по-настоящему, и не­ навидеть, и любить. На таком оселке, как война, все чувства отлично оттачиваются. К азалось бы, любовь и ненависть нельзя поставить рядышком. Знаете, как это гово­ рится: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», а вот у нас за ­ пряжены и здорово тянут. И если любовь к Родине хранится у нас в сердцах, и бу­ дет храниться, то ненависть мы всегда не­ сем на кончиках штыков». Л ейтенант Герасимов нелегко приходит к этому чувству. Нужно было попасть р а­ неным в плен, перенести издевательства, видеть искалеченных врагом детишек, что­ бы «великая злость» переросла в ненависть. В очерке этом, пожалуй, впервые в нашей литературе появилось упоминание о воен­ нопленных, которые страдали не по своей вине, которые проявили героизм. Очерк интересен и тем, что в нем намечен нацио­ нальный характер, который более драм а­ тично и глубоко исследован Шолоховым спустя много лет в рассказе «Судьба чело­ века». Критика уже указывала на связь этих произведений, важно лишь подчерк­ нуть, что здесь сказалась общая закономер­ ность, по которой публицистические произ­ ведения предваряли, и подготовляли в даль­ нейшем многие повести и романы. Очерк Шолохова, неоднократно переиз­ дававшийся в годы войны, стал заметным явлением нашей публицистики. И хотя пи­ сатель считал главной своей работой в ту пору роман «Они сраж ались за родину», многочисленные читательские отклики сви­ детельствовали о том, что и публицистика Шолохова сыграла свою большую роль, которая была высоко оценена правитель­ ством страны. Проблема русского национального ха­ рактера глубоко волновала и Алексея Тол­ стого. О нем он писал в своих статьях, его ж е исследовал в так называемых «Расска­ зах Ивана Сударева», -по сути своей глубоко публицистических. Среди них наиболее из­ вестным стал «Русский характер». Рассказ этот со всей очевидностью показывает, что публицистическое и художественное не р аз­ делены непроходимой гранью. Егор Дре- мов, смелый и простой человек, героически сраж ается с врагом. Но вот он получает такие ожоги и ранения, что после восьми­ месячных скитаний по госпиталям лицо его становится как бы совсем чужим. Но он убеж дает начальство, что может и дальше воевать: «Я урод, но это делу не помеша­ ет». С удивительной психологической тон­ костью рассказывает писатель о поездке Егора Д-ремова в родные места, о том, как он не решился объявить себя родным и ж ил в отчем доме как товарищ их сына. Рассказ этот одновременно страшен, тра­ гичен и глубоко человечен. Мать каким-то внутренним чутьем узнает сына, невеста от него не отказывается. И писатель, как бы не удерживаясь, дает рассказу прямую, обращенную к читателю публицистическую концовку. Это возможно потому, что пуб­ лицистическая мысль все время видна в повествовании, Она-то и сближ ает рассказ со статьями писателя — горячими, призыв­ ными, страстными. Вот как заканчивался рассказ: «Да, вот они, русские характеры! К аж ется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или малом, и подымается, в нем великая сила — человеческая красо­ та». Характерно, что материалом для рас­ сказа стал подлинный случай; видимо, это тож е определило его ж анровые особенно­ сти. Как подлинную историю и как очерк воспринимали «Русский характер» читате­ ли. Сержант Николай Алмазов написал Толстому: «Сейчас я прочитал в «Правде»