Сибирские огни, 1968, №2

— Хорошо, Алексей Федорыч. — Погоди-ка, тут тебе персонально. Прочти. О чем это речь, не пойму? Вера пробежала глазами текст, обиженно сощурилась. — Это Катька пожаловалась, жена Клюшкина, больше некому. Вот злющая баба. — Что с ней было? — Да ничего не было! Вы же знаете, рожает каждый год, как з а ­ программированная, должна бы уж привыкнуть; так н е т— она за две недели прискакивает ко мне, глаза чуть не выпадывают, кричит: Верка, вызывай санитара, я уже! Ну, я посмотрела её. Будет, говорю, санитар­ ный вертолет, иди, успокойся и жди своего срока. А она хлоп на кушет­ ку: никуда, вроде того, я не пойду, не имеешь права, у меня уже начи­ нается... — Отправили её? — перебил Заварзин. — Конечно! Только не в тот день, а когда время пришло, я что же — не понимаю? — Ну хорошо. Сейчас не до этого. Ступай готовься. Радиограмма с сообщением о том, что едет следователь, обошла нары, вернулась к Володе Кондрашевичу, тот кинул её на стол, зло хмыкнул: — Курочка в гнезде, а бабушка уже сковородкой гремит... Заварзин молча встал, подошел к окну. Был он высок и оттого слег­ ка сутул, в потертых, перехваченных ремешками унтах; руки, засунутые в карманы куцей куртки-штормовки, держал нарастопырку. З а окном бело-матовыми стремительными волнами летал снег. Приземистая коробка материального склада шагах в тридцати на­ против то проступала темным пятном, то вдруг, точно стертая, исчезала. По столбу, как захлестнутая петлей птица, прыгал сорванный реф­ лектор. Стены дома подрагивали, а сквозь двойные стекла просачивался низкий земляной гуд, от которого муторно становилось на душе и хоте­ лось только одного: тишины. Раздался короткий и глухой отдаленный удар винтовочного вы­ стрела. Заварзин вынул из кармана сплюснутую папиросу и стал неторопли­ во, тщательно склеивать её, облизывая языком. 2 Рокот танкового двигателя, уверенный и деловой, донесся неожидан­ но, хотя его и ждали. Парни повскакали с нар, а Володя Кондрашевич сорвал с гвоздя шубу и шапку, выскочил за двери. Вездеход с зажженными огнями вы­ плыл из белой мглы. Пережевывая в катках груды снега, развернулся, замер под самыми окнами. Топоча и шумно отряхиваясь, вошли трое — двое мужчин-водителей и девушка. Следом Володя Кондрашевич нес в охапке ящик с папиро­ сами. Девушка поставила у ног балетку, сняла шапку-ушанку, тугая вол­ на пепельных волос упала на брови. Мех короткой дошки был забиг снегом. Она царапнула его пальцами, стала расстегивать пуговицы. Во­ лодя Кондрашевич торопливо опустил ящик, взял из рук девушки дош