Сибирские огни, 1968, №1

■мошку и тут ж е загнул ее в крендель немыслимый. Оттуда, из заплатан­ ного этого кренделя, чуть гнусавая и ушибленная, потому что Мишка не раз уж разрывал гармонь пополам, вынеслась мелодия, на что-то по­ хожая, но узнать ее и тонкому уху не просто. Тогда Мишка дал направление: Рас — полоску Маша жала, За-ла-ты снопы вязала-а-а, Мо-о-олода-а-ая-а-а-а!.. И вее радостно подхватили: Э-э-эх, мо-ло-да-ая-а-а... Как это сразу не догадались, не узнали песню?! Мишка сделал з а ­ чин и наяривал, подпрыгивая на скамейке, как на лошади. Ему сунули в руки стакан с водкой. Он выждал момент, когда можно отойти на второй план, а песельники справятся и без него, но все ж е не кидая их навовсе, подпрыгивал, подыгрывал одною рукою на басах, а другой дернул водчонку. _ — Ты бы закусил, Мишка! — предлагала бабушка, но Мишка мо­ тал головой, погодь, дескать, некогда. Августа поднесла гармонисту кружок огурца на вилке. Он снял его губами и подмигнул Августе, а она ему —г и они ровно бы о чем-то уговорились. Мишка перекинул пальцы, и пока мужики, не разобрав, что к чему, вели. Мо-ло-да-ая-а-а-а... \ • ' Бабенки уж тряслись вокруг стола под барыню, выплескивались из горницы в простор середней. Гармошка со всхлипом, надрывом и шипом выдавала из дыроватых мехов отчаянную плясовую. Гулянка вошла в самый накал, и народ распаливался от пляски, прибавлял шуму, визгу и топоту. Теперь уж всяк по себе и все вместе. За столом остались дедушка, старухи, тетя Люба-скромница и трезвый, все так ж е пеньком торчащий, дядя Митрий, который боится вынуть руки из-под стола потому, что грязны они, покорябаны, и потому, чго боится, кабы руки не схватили стакан и не наделал бы он позора. Объявилась тетка Васеня, жена Левонтия, нашего соседа, и сурово посмотрела на мужа, дескать, ты уж затесался, не обошлось и тут без тебя! Дядя Левонтий уж е на крепком взводе. — А вот и жена моя — Васеня, Василиса Семеновна! закричал он .— Ха-а-арро-ший человек!! Ну, чё ты, чё ты уставилась? Судишь ме­ ня? А за что судишь? Я ж тут свой! Еще свой-то какой! Правда, тетка Катерина? — за этим последовал крепкий поцелуй и объятие такое, что бабушка взмолилась: '— Тошно мне! Задавил, нечистый дух! Эко силищи-то в тебе! — Оттого, что люблю Потылицинских пуще всякой родни. Из всей деревни, может, выделяю!.. Тетку Васеню втащили за стол, усадили рядом с дядей Левонтием к уж е разгромленному столу. Тетка Васеня церемонилась для прили­ чия, двинула локтем в бок своего мужа. Он дурашливо подскочил, ойкнул, все захохотали. Засмеялась и Васеня. А бабье плясало и выкрикивало под Мишкину гармонь, которую он рвал нещадно. Дойдя в пляске до полного изнеможения, басье и мужики вали­ лись за стол и беседовали разнобойно, всяк о своем. — Тятя, закури-ка городскую!