Сибирские огни, 1968, №1

Ребятишки тож е чокаются друг с другом. Пора бы уж выпить, но произошло замешательство. В горницу неслышно и виновато вошел дя ­ дя Митрий, тот самый человек, о котором принято говорить: в семье не без урода. Д ядя Митрий — бабушкино страданье — он горький пьяница. Незаметно от всех бабушка переодела дядю- Митрия в чистую дедушки­ ну рубаху и штаны. Дядя Митрий меньше деда, и рубаха ему велика, порты висят у ко­ лен. Д ядя Митрий наскоро умыт и причесан. Он одергивал рубаху су­ етливыми руками. Дедушка ногой пододвинул к столу табуретку, а бабушка поправила на груди кружевной шелковый платок и с вызовом обвела застолье взгля­ дом: «И позвала! Вы как хотите, а я позвала!» Татьяны, жены дяди Митрия, нет. Она к нам не ходит. Опять ж е из- за бабушки. Татьяна — активист и организатор колхоза. Все время з а ­ седает, а дети и муж ее запущены до того, что видеть этого бабушка не может и срамит невестку везде и всюду, подрывает ее авторитет. Д ядя Митрий определился в сторонке на табуретку. Все перемина­ лись, ждали с посудой в руках, покашливали. Августа нашлась первая, расшибла напряжение: — Ну, подняли, подняли! Рука-то не казенная! Мама, за твое з д о ­ ровье! Тятя, с именинницей тебя! Истомившиеся мужики быстренько опрокинули водку и,, пока ж ен ­ щины еще жеманились, пригубляли чуть-чуть, совестясь друг дружки, принялись за дело, потащили со сковороды ельцов, студень, и никто, кро­ ме бабушки, не замечал, что дядя Митрий спрятал руки под столом и не отпил д аж е глотка. Возникла вторая четверть. И теперь уж е сыны приняли ее от деда , хватит, мол, поработал на них, пора самим за ум браться. После второй застолье колыхнуло смехом, говором, и вскорости нас, ребятишек, спро­ сили— наелись ли мы — и с гостинцами выдворили из-за стола, а при­ ставку убрали, чтобы посвободней было в горнице. Бабушкин праздник начался! Мы залезли на полати, оттуда все видно. Алешка представлял из себя вдребезги пьяного человека, и такой он потешный, что все мы по­ катывались со смеху. В горнице раздался властный и насмешливый голос Августы. П од­ ражая Татьяне-активистке, она стучала вилкой по пустой четверти и требовала: — Мужичье! Тих-ха! Мама, заводи! — Д а где уж мне, девки?! Я уж обезголосела. — Помогнем! — Ну уж , ладно уж , будь по-вашему,— смягчилась бабушка, ■и голос у нее такой, будто она век всем уступала: Тее-че-от ре-е-е-еченька-а-а-а, Те-ече-от бы -ы -ь^рая-а-а-а-а... Бабушка запевала стоя, негромко, чуть хрипловато, и сама себе помахивала рукой. У меня почему-то сразу же начало коробить спину и по всему гелу россыпью колючек пробежал холод от возникшей внут­ ри меня восторженности. Чем ближе подводила бабушка запев к обще- голосью, чем напряженней становился ее голос и бледней лицо, тем гу­ ще вонзались в меня иглы, и казалось мне, кровь густела и останавли­ валась в жилах, стыла в них. Ой, да как по то-о-ой По реке-е-е-е-э-э...