Сибирские огни, 1968, №1

дом и как у нас дела идут. В пути от зарода до заимки мы договорились с ним о дальнейших действиях. Кольча-младший под видом неотложных дел уберется с заимки пос­ ле обеда. Д ед , надо полагать, долго не выдержит одиночества и тоже, глядишь, соберется в село. Только ничем ему тут не досаждай и не серди,— наказывал Кольча-младший.— Смотри, не сделай промашку. Кольча-младший ополоснулся в реке, сел за стол и крикнул в от- крытую дверь: — Тять, ты чего ись-то не идешь? Ждем ведь! — Б у-бу-бу,— во дворе. Д ед бубнит в бороду, а чего — не поймешь. Наконец появился, подчеркнуто строго покрестился на деревянную ико­ ну. Мы с Кольчей-младшим чистим картошку и на деда ни малейшего внимания. Он сначала нехотя, замученно ел, выбирая из чугунка косо­ бокие, мелконькие и поврежденные картохи, долго, с кряхтеньем чистил, круто их солил. Сплошная скорбь — наш дедушка. Кольча-младший не раз отворачивался к окну, будто на коней смотреть, а я держался из последних сил, чтобы не прыснуть. Все тогда пропало. Постепенно д ед разошелся в еде, и мы прикончили весь харч, при­ везенный из дому — бабушка послала в обрез, чтоб раздразнить мужи­ ков домашней снедью и выманить их с заимки. Кругом тонкая политика! После обеда я забрался на полати, а Кольча-младший смотался с заимки в село. Д е д ходил по двору, бубнил, топором постукивал. Переломный сей­ час момент. Д е д может одолеть обиду, а мо'жет и окончательно р а зду ­ мать возвращаться в деревню. Очень он характерный у нас. Но вот звякнули удила оброти, дед перестал колесить по двору. Ушел за конем. Сломался дед! Скоро по деревянному настилу застучали копыта. Слышно, как дед заводит в оглобли и пятит к телеге неповоротливого Ястреба, затем собирает шмутки, шарится в сенках, отыскивая замок и ключ. Н едо­ вольно, в пространство он роняет: — Спать, што ли, сюда явился? Я нехотя спустился с полатей, потянулся, зевнул, будто разоспал­ ся только. В телеге свеж ее сено. Я плюхнулся на него брюхом и тронул со двора заимки. Д е д закрывал ворота, я ждал его. Долго закрывает воро­ та дед. Не раздумал бы. Нет. Сморкается, закуривает основательно, на дорогу. Всю дорогу я видел непоколебимую и несмиренную дедушкину спи­ ну. Он не разговаривал со мной и не понукал Ястреба, ехал домой слов­ но бы безо всякого желания. Лишь на полпути, не оборачиваясь, мрач­ но спросил: — Сама послала? Я прикинул, что Королев лог уж е проехали, что скоро спуск к селу начнется и возвращаться никакого резона нет, ответил: — Сама. — А-а-а... То-то!.. Из этих звуков, выдавленных дедом в бороду, я сделал полное з а ­ ключение, что дед насладился местью и торжествует. «А-а-а» — это зна­ чит, достукалися, довели человека до крайности, а теперь... «То-то!» — это значит, какой бы я ни был «толстодум» и «крехтун», а вот без меня не обойтись, потому что хозяин я в дому был и хозяином буду, и сколько бы вы там ни фордыбачили, все одно праздник без меня не праздник, да и в будни я еще пригожуся...