Сибирские огни, 1968, №1

вот почему они «больше всего спрашивают о Гитлере и иностранной политике фашиз­ ма». Это в Хибиногорске, в 1933 году. Иван Катаев писал о европейском Севе­ ре, многие очеркисты побывали на далеких восточных окраинах. Здесь и Борис Л а ­ пин и Захар Хацревин, авторы талантли­ вой книги «Америка граничит с нами», и Макс Зингер, проделавший многотысячный переход по тундре в собачьей упряжке. Это он записывал на своем пути: «Пишу на привалах короткие заметки в блокнот. В тундре потеплело, всего лишь двадцать гра­ дусов холода». В это ■же время увлекся сахалинской темой В. Канторович, да так, что на десятилетия остался верным этому своему увлечению. В статье о литературе М. Горький пи­ сал: «Урал, Сибирь, Волга и другие обла­ сти вне поля зрения старой литературы... и жизнь огромной страны, богатейшей раз­ нообразным человеческим материалом, не отразилась в книгах классиков с той полно­ той, с которой могла отразиться». В совет­ ские годы это положение стало довольно быстро исправляться. Появились повести и романы о жизни людей бывших окраин, медвежьих углов, о том, как эти люди участвуют в строительстве нового общест­ ва. Имена В. Зазубрина, Вс. Иванова, Л. Сейфуллиной стали известны всей стра­ не. А со второй половины двадцатых годов в Сибири, как и повсюду, все более замет­ ным стало значение очерка. Сибиряки хоро­ шо звали свой край и рассказывали о нем интересно, увлеченно. Один из очеркистов приводил слова далекого предка: «Понеже Сибирсь так пространством велика, что она всей Европе равняется». В очерках ^перед читателями предстала именно вся Сибирь— от Ледовитого океана и до Кулундинской степи. Уже в 1926—1927 гг. обратили на себя внимание «Тельбесские зарисовки» М. Крав- кова, в которых автор рассказывал о пер­ вых шагах промышленного Кузбасса, о рас­ тущем металлургическом заводе. Чуть позже с очерками «о далекой провинции, которую завоевывает социализм», о новых отношениях в сибирской деревне выступил Л . Мартынов («Грубый корм»). Если М. Кравков писал в основном лишь о Куз­ бассе, то Л . Мартынова интересовали чер­ ты нового, где бы они ни проявлялись. В очерке «Горы, руды, люди» он писал о рид- дерских шахтах, о строящемся заводе, ко­ торый уже дает... тонну цинка в сутки, в очерке «Турксибстрой» Л. .Мартынов рань­ ше других рассказал о будущей дороге, писал о недостатке квалифированных рабо­ чих на стройке и первых километрах пути, который называли «стальным .мостом через пустыню». После Л . Мартынова на Турксиб езди­ ли многие журналисты. «Дорога на Турке­ стан» — так озаглавил свой очерк А. Коп­ тело в, очевидно, уже в то время начавший работу над романом «Светлая кровь». «Стальной п о яс»— это был очерк Михаила Никитина. В своем очерке А. Коптелов об­ ращал внимание читателя на значение Турксиба для Сибири: «Новая дорога по­ может ускорить индустриализацию Сибири, изменит ее лицо. Сибирский край будет не только земледельческим, но и промышлен­ ным». Очерк, напечатанный в январе 1930 года, заканчивался словами: «В мае мы скажем: Турксиб построен». А уже в апре­ ле по дороге прошли первые поезда, и в мае «Сибирские огни» напечатали очерк Ми­ хаила Никитина. Мы видим, судя по очер­ кам А. Коптелова, Л. Мартынова, М. Ни­ китина, что сибирские публицисты как бы взяли под свое наблюдение постройку Турксиба. В очерке М. Никитина есть и история строительства, и репортаж с толь­ ко что открытой дороги. Очерк запечатлел важный момент завершения строительства, и автор, естественно, включил в свой рас­ сказ рапорт строителей об их победе, ко­ торая стала возможной лишь в годы Совет­ ской власти. В очерке М. Никитина передан непод­ дельный пафос пятилетки. «Я буду гово­ рить о Туркоибе. Я буду говорить о лю­ дях, растоптавших дикие пространства. Мне хочется, чтобы эти строки были столь же стремительны, как стремительны рель­ сы, брошенные в пустыню Кара-Кум. Мне хочется, чтобы дыхание моих слов было столь же коротко, как коротко дыхание солдат, бегущих в штурмовой колонне». В очерке М. Никитина, несмотря на всю искренность автора, есдь элемент красиво­ сти, излишней восторженности. Он ищет образ во что бы то ни стало, он любуется своими сравнениями. Все это не углубляет очерк, а уводит в сторону, ведет к экзоти­ ке, порой чрезмерной. «Стальные ножи рельс не напрасно распороли степь. Там, где плескалась бирюзовая вода степных мира­ жей,— там заструится темный дым заво­ дов...». «Темный дым заводов»— это не лучшее, что несет с собой индустриализа­ ция. Право же, любовь к красивому слову, образу здесь подвела очеркиста. Слабые стороны этого очерка были довольно ха­ рактерны для того времени. Главным же в нем было свидетельство очевидца о собы­ тии, сыгравшем огромную роль в деле раз­ вития Сибири и Средней Азии. Среди очеркистов Сибири 20—30-х годов особенно выделяются П. Стрижков и В. Итин. Первого отличало многообразие ин­ тересов, живой поиск, умение увидеть и рассказать о наиболее примечательных со­ бытиях. Второй был человеком одной боль­ шой страсти. Вивиан Итин писал стихи, статьи, очерки, он работал в редакции си­ бирского журнала. Но чем бы он ни зани­ мался, главным его делом, главной заботой был Северный морской путь. В своих больших путевых очерках «Выход к морю» и «Восточный вариант» В. Итин постоян­ но обращался к одной проблеме — освое­ нию Северного морском пути. Причем он не только теоретизировал. С Карской экс­ педицией прошел он из Оби через океан на