Сибирские огни, 1968, №1

Яснее всего видятся детали. Так* от вой;ны четырнадцатого года; я запомнил.* сапоги. Тысячи солдатских сапог, чугунно стучавших по мостоной каждый дрнь И еще запомнил, как у Никольских ворот разбивали камнями краоивую вывеску аптеки Феррейна. На афишных тумбах рекламировался чей-то спектакль «Позор Германии», а на Большой Дмитровкр у кинематографа «Селект» стояла очередь: показывали пьесу Анатолия Каменского «Леда», в которой, как я слышал, актриса играла без ничего. В «Летучей мыши» у Балиева молодой Вертинский пел: «Я не знаю, зачем и кому это нужно...». Действительно: зачем? Но июль пятнадцатого года я запомнил. Тогда меня впервые повезли к Чер^ ному морю. . ■ Я уже упоминал, очень бегло, о Леопольде Антоновиче Сулержицком. Человек он в истории нашей культуры известный. Трудно себе представить, например. Худо­ жественный театр без Сулера, как его все называли. Если надеть на Сулера рыбацкую робу,— рыбак, Если в лапти горьковского Лу­ ки,— странник, а в скромной пиджачной «тройке»,— учитель где-то в захолустье. Леопольд Антонович построил под Евпаторией курортный ^уголок. Туда можно было добираться конкой — до Мойнак, а оттуда пешком еше версты четыре, держась берега моря. Конки были игрушечные, без дверей и окон, открытые всем ветрам. Ва­ гончики весело гремели по узким,, в ниточку, улицам, обсаженным акацией. Евпато­ рию тех лет очень хорошо описал Илья Сельвинский в романе «О, юность моя!..» Курортный уголок представлял собою несколько домиков барачного типа, вры­ тых прямо в песок, шелковистый на ощупь и будто просеянный сквозь частое сито. Тут и отдыхали за счет театра актеры и сотрудники, получавшие небольшое жалованье, .рабочие сцены, артисты оркестра. Корифеи же вносили ежегодно какую-то сумму на обзаведение, и нередко сами наезжали сюда на недельку-другую, пожить уже не сце­ нической, а своею собственной, вольной жизнью, освобожденной от всяческих услов­ ностей и переживаний. Сулер был здесь единовластный распорядитель и насаждал общественные начала, покупал у евпаторийских греков кефаль и бычки, а с окрестных хуторов возил ящи­ ками яйца и всех убеждал, что надо глотать их по утрам натощак, начиная от одного и до десятка зараз, как устрицы, а потом повторять эту процедуру, но уже в обрат­ ном порядке. Только так, уверял Сулер, можно обеспечить хорошее пищеварение, бодрость духа и чистоту голосовых связок. Так и вижу Леопольда Антоновича — в неизменной матросской тельняшке, со шки-. пережиме баками от висков до подбородка, с доверчиво чистыми глазами ребенка и загорелыми руками, которые умели в жизни так много. Но главное для нас было — море, совсем рядом, пустынное, точно в первый день сотворения мира. Оно было так близко, что по ночам в распахнутые нартежь широкие . двери, казалось, катилась крутая зыбь, облитая лунным светом. Порою, бродя далеко но берегу, мы — Дима Качалов, сын Сулера Митя и я — казались себе Робинзонами. Мы открывали песчаные царства и необитаемые лагуны, где даже студен истые .медузы попадались редко. Мы как-то забывали о том, что Рос­ сия умывается сейчас щедрой кровью своих Солдат: здесь. В; этих степных и морских просторах, была первозданность, И только однажды дрогнули наши сердца, когда внезапно в солнечном мареве утра на горизонте возник серый и плоский ящик, от него в сторону города поплыло облачко, потом оно грохнуло, как обвал, послав перед собою ко­ роткую молнию. Когда мы вернулись к себе, нам оказали, что это был «Гебен», немецкий крейсер, и мы так и не поняли, зачем ему понадобилось дать залп по маленькой ра­ кушечной Евпатории. Многого мы тогда не понимали...