Сибирские огни, 1968, №1

На следующий день, после работы Забродин назначил первое з а ­ седание нового бюро. «Портфели распределять»,— сообразил я и тут же решил, что буду просить сектор учета: самая вольготная жизнь у этого сектора. Когда все собрались у забродинского кульмана, новый комсорг не: ожиданно сказал: — Я вот что предлагаю, товарищи: идемте-ка в кафе, там и пого­ ворим. Как, не против? Кто же мог быть против, когда в желудке у меня, например, было пусто. Какое пусто! Вакуум был, не желудок. Подыскали столик в углу, расселись. Забродин выпил пива, кряк­ нул и начал заседание бюро с такой фразы: — Ну что, интеллектуалы, давайте думать за нашу жизнь. Потягивали пиво, помалкивали. — Говори ты, мне кажется, у тебя есть какие-то планы,— не без намека на самозванство предложил я. — Д а никаких у меня планов нет,— сказал он. «Юмор»,— усмехнулся я про себя. Удивление, скрытое более или менее или вовсе нескрываемое, появи­ лось на лицах и у других членов бюро. Гена Гулин ковырялся в доволь- но запущенных ногтях. — Но мне кажется...— Забродин отставил недопитую кружку и по­ серьезнел.— Для начала будет полезно выяснить наши взгляды вооб­ ще. Кто что думает. Только, ребята, откровенно, чтоб без демагогии, без всякого... Нам ведь с вами вместе работать и долго работать, а по­ тому все должно быть ясным между нами. — Ну что ж... согласен! — Лев Печенин слегка вскинул свой гордый профиль,— Я скажу, что думаю... Мне думается, все у нас в прошлом... И не будет для нас с вами целины, Братской ГЭС, ударных строек... Для нас с вами это угасающие костры... Ну чем, скажите, чем в отде­ ле комсомолец отличается от некомсомольца? Д а тем, что один платит взносы, другой нет... Они еще долго говорили в гаком духе, я не встревал, я слышал это сотни раз, так что подобный треп навяз уже в зубах. — А ты как думаешь? — опросил Забродин, в упор уставившись на меня. «Какой-то следовательский прием»',— подумал я и сказал: — Я... я думаю, что главная беда... Как-то так уж получилось, что во главе комсомола зачастую оказываются люди малоинтересные, се­ рые, люди без хобби... — Точно,— сказала Рита Шляхман. — Вон этот наш... Коровин,— усмехнулся Лев Печенин. — Ни рыба ни мясо,— оживился Гена Гулин. — Вы знаете,— сказала Рита Шляхман, закуривая,— он мне как- то признался: «Понимаешь, Рита, нож в сердце мне это секретарство. Замучился. Уйду я опять на свой станок — и без горя, без заботушки». — А кто же виноват? — с мучительной какой-то миной на лице ' спросил тогда Забродин .— Д а мы сами, вот что я вам скажу! Вчера сижу и слушаю этот тошнотворный доклад, эти топорные поучения и думаю: да что это за идиотизм, да что это за издевательство над иде­ ей, для ч е г о это в с е , и кому это нужно? И ведь знаю, что вы так же думае ­ те' но почему ж е тогда в стороне? Почему, хотя и с ироническим видом, но допускаете этот идиотизм? — Страстно он говорил, и красив был, соба ­ ка, в этой своей страстности, ничего не скажешь.— Почему вы пассивные? Где же ваша гражданская совесть? (Он так и сказал — «гражданская