Сибирские огни, 1968, №1

— У семи нянек дитя без глаза! — ловко парировал я.— Лиля, твоя очередь! Лиля описала глазками параболу и вдруг в отчаянии выпалила: — Семью семь — сорок семь! — и в ужасе пролепетала: — плюс два. Все заинтересованные прыснули. — На дню'семь пятниц! Семеро по лавкам! Семи пядей во лбу! — торжествовал было я, но пожать плоды победы не успел. В следующую же секунду в проходе показался заместитель глав­ ного конструктора, тот самый, про которого я сочинил: «Не так страшен Сам, как его свирепый зам». — Опять вы, Савелий Иванович (это он меня по имени-отчеству), не делом заняты? — Со стороны оно, конечно, виднее,— огрызнулся я как можно не­ внятнее и уткнулся в чертеж, добавив полу-про с е б я :— Делу время, а потехе час... Не любил я зама, не любил потому, что был он человек без хобби, скучный, несовременный, этакий человек-винтик. Нужный, пусть даже незаменимый, но — винтйк. И не он один, их в отделе было несколько, таких. С утра до вечера торчали они за своими кульманами да стола­ ми, трудились почти что не вставая. Конечно же, они перекрывали план, конечно же, были на доске почета, но я-то знал, что ими движет. Одни из них тянулись в кандидаты, другие же медленно, но верно «гибли за металл», добро бы за идею... Мне лично нравились люди, умеющие наслаждаться жизнью, ув­ леченные чем-нибудь, люди, имеющие хобби. И каждый из них мне был близок и понятен: у одного домино во дворе дома,— ясен мне его духовный мир; у другого рыбалка. О! Рыбалка! Он весь преображает­ ся, заговори только о клеве, о закидушках, о потаенных местах на реке. У Лили Кузьминой швейное дело, страсть Гулина — математика. Ри­ та Шляхман рисует, Василь Петрович — турист. Это миры! Сам же я собирал анекдоты, фельетоны из газет, веселые странич­ ки из журналов, сочинения Нушича, Чапека, Гашека, Твена, Дарни, Остапа Вишни, у меня уже тогда были кипы «Крокодила», «Шпилек» и «Перця». Застонать можно: такие сокровища! Я давно уж е утвердился во мнении, что единственное спасение от всех бед — это юмор. Живи себе, работай, создавай материальные бла ­ га, сохраняй всегда бодрость духа, не принимай близко к сердцу вся­ ческие идеи и передряги — береги свое здоровье, ибо от унылых раз­ мышлений о судьбах человечества ни тебе, ни другим пользы — ника­ кой. «Интересно, какое хобби у этого Забродина? — думал я, ведя ка­ рандашом линию вдоль линейки.— Скажи свое хобби, я скажу, что ты за человек...» Но новичок не спешил открываться и этим пробудил во мне зуд подозрительного любопытства. В ближайшие же дни я успел заметить, что работает он зверски быстро. Длинные руки с костлявыми, тоже длинными пальцами ходуном ходили над покорно распростершимся ватманом. Казалось, что с рычагами кульмана они составляют одно целое; бумага быстро покрывалась сетью тонких и точных линий. Наблюдал я его и в коридоре, где в толпе курящих всегда можно было посмаковать свежий анекдотец, услышать рассказ о проведенном воскресенье, спор на политтему. Забродин в разговоры не вступал, все больше слушал, правда, небезучастно, как подметил я: глаза его под выпяченными бровями живо следили за всем и впитывали суть ска­ занного. Есть тип людей с неразвитой речью: сам вроде бы все пони