Сибирские огни, 1968, №1

Пашкой Грязевским, который уж е упился и спал в сарае. Сыто, но тож е тоскливо вела тетка Мария. С улыбкой и чуть заметным превосход­ ством над всей этой публикой подвывал Зырянов. Ладно вела песню жена Кольчи-младшего, Нюра, вовремя направляя хор в русло и при­ хватывая тех, кто норовил откачнуться и вывалиться из песни, как из лодки. Ухом приложившись к гармошке, чтоб хоть самому слышать звук, с подтрясом, как артист, пел Мишка Коршуков. Пели все, старые и молодые. Не пела лишь тетя Люба — городской человек — она не • знала наших песен. Прижалась она к груди дяди Васи уже безо всяко­ го стеснения, и по ее нежному девчоночьему лицу разлилась бледность,, а в глазах стояла жалость, любовь и сознание счастья оттого, что она попала в такую семью, к таким людям, которые умеют так петь и почи­ тать друг друга. Тетку Авдотью, захлебнувшуюся рыданиями среди песни, повели отпаивать водой. Однако песня жила уже и без нее. Тетка Авдотья ско­ ро вернулась с мокрым лицом и, подбирая волосы, снова вошла в хор. Все было хорошо, переживательно, но вдруг над столом поднялся дядя Левонтий и разом у всех спросил: — Что такое жисть?!— и стукнул кулаком по столу. — Тошно мне! С Левонтием начинается! — всполошилась бабушка и начала убирать со стола вазы и другую посуду поценней. — Левонтий! Левонтий! — как глухому, кричали все разом.— Уй­ мись! Ты чего это? Компания ведь! Тетка Васеня повисла на муже. Кости на его лице твердели, скулы и челюсти натянули кожу, а зубы скрежетали, что тракторные гусеницы. — Нет! Я вас спрашиваю — что такое жисть?! — повторил дядя Левонтий. — Мы вот тебя вожжами свяжем, под скамейку поместим, и ты узнаешь, что такое жись,— спокойно заявил Ксенофонт. — Меня-а-а? Вожжами?! — дйдя Левонтий смахнул с себя, как му­ ху, тетку Васеню и поволок со стола скатерть. Зазвенели тарелки, чаш­ ки, вилки. Женщины и ребятишки сыпанули из избы. Но разойтись д я ­ д е Левонтию не дали. Мужики у Потылициных тоже не робкого десятка и силой не обделены. Они навалились на дядю Левонтия, придавили к стене, и после короткого, бесполезного сопротивления он лежал в серед- ней под скамейкой и грыз зубами ножку так, что летело щепье по сторонам. — Вот! Вот, тут твое место! — стояла над дядей Левонтием тетка Васеня и показывала на него пальцем.— Все люди, как люди... Какая жизнь с тобой, фулюганом, пускай люди посмотрят... На столе быстро прибрали, поправили скатерть, добыли новую чет­ верть из подвала, и гулянка пошла дальше. О дяде Левонтие сразу з а ­ были. Он уснул, спеленатый вожжами, будто младенец, и жевал щепку, застрявшую во рту. В то время, когда угомоняли дядю Левонтия и все были заняты и взбудоражены, бабушка потихоньку поставила стакан перед дядей Митрием, все также безучастно и тоскливо сидевшим в сторонке: — На, выпей, не майся... Дядя Митрий воровато выплеснул в себя водку и опять убрал руки под стол. — Д а поешь, поешь... Но дядя Митрий ничего не ел, а когда бабушка отвернулась, цап­ нул чей-то недопитый стакан, затем еще один. Его шатнуло и повело с табуретки. Бабушка подхватила дядю Мигрия, тихого и покорного,