Сибирские огни, 1967, № 12

шпики. Она-то и погубила мужа. До последнего момента Петя отрицал встречу с Плехановым, и тут жандармы выложили на стол фотографию. Запираться дальше было невозможно. Просидел полгода в каземате Петропавловской крепости. Об этом вы, конечно, знаете. А я завела разговор ради его разнесчастной ссылки. Срок подходил к концу. Я уло­ жила чемоданы, думала — уедем в Крым или на Кавказ, словом в теп­ лую сторону. И вдруг ему накинули год. Вызвали в полицию и объявили постановление особого совещания министров. И добавили в назидание: «Зарубите себе на носу: не спокойный вы человек. Переписку большую ведете со ссыльными». — Так и сказали? За большую переписку? —- Да. И я боюсь, что через год еще прибавят. Я не вынесу. Вы бы поговорили с Петей. — Не волнуйтесь, Виктория Антоновна. По-моему, нет надобности напоминать ему о конспирации. — Ах, я совсем не об этом. — А о том, о чем вы подумали, я разговаривать не могу. И не буду. Это могло бы обидеть Петра Ананьевича. Он воспринял бы как недоверие. — У нас же — дети. Поймите — дети. — Ради них, ради всех детей и их будущего Петр Ананьевич жер­ твует своим спокойствием и еще многим в жизни. — Вы всё свое. А с меня уже довольно тревожных ночей. Ветер стукнет ставней — просыпаюсь с дрожью: «К нам с обыском?» Я не зе­ леная девочка, понимаю — жизнь коротка, и мне хочется спокойных дней, обычных человеческих радостей, которые вы, вероятно, назовете мещанскими, обывательскими. Пусть так. Не стыжусь этих слов. Был бы покой на душе. Я уже тысячу раз пожалела, что познакомила Петю с Плехановым. Тогда думала, останемся навсегда в Швейцарии, найдем какое-нибудь дело. Но Петя рвался в Петербург. Он тогда был совсем тоненьким, обложил себя литературой, как панцырем, и было незамет­ но. Проехал с грузом через границу. А ночью, когда он уже успел спла­ вить нелегальщину, его схватили... Теперь вот агент по отправке енисей­ ских грузов! Жалованье грошовое. После смерти дедушки помощи ждать не от кого. Еле сводим концы с концами. А ведь Петя — способный юрист. Я его представляю себе блестящим адвокатом: речи в суде, отче­ ты в газетах, солидный гонорар! — Такая карьера не для Петра Красикова.— Владимир Ильич встал, сделал несколько шагов по комнате.—Не ради этого он разошел­ ся во взглядах со своим покойным дедушкой — Дедушка достоин доброй памяти! — Виктория Антоновна рас­ крыла семейный альбом. На карточке — старик, белая борода во всю грудь, тяжелый крест с драгоценными каменьями, серебряные звезды, полученные в награду.— Немного таких людей в этом забытом богом Красноярске! На похороны вышел весь город. Все его уважали. И я его понимала. Ради меня он и Пете простил его заблуждения. — Насчет заблуждений вы зря. — Вижу — весь разговор затеяла напрасно. — А вот и он сам.— Владимир Ильич, остановившись против две­ рей, протянул руки.— Легок на помине! Быстро, как спортсмен, вошел Красиков, весело вскинул брови над зеленоватыми глазами, с размаху обнял друга: — Безмерно рад! А я несколько задержался на службе. Сейчас бу­ дем обедать. Не так ли, душенька? —Поцеловал вяло протянутую руку жены.— Ты, конечно, извинишь за маленькое опоздание? 56