Сибирские огни, 1967, № 12

10 С одной почтой — куча писем. И вдобавок — телеграмма! Владимир тут же при почтаре и волостном писаре прочел ее; сдер­ живая радость, подал Надежде. Та, прочитав, чуть не вскрикнула от во­ сторга: Митя освобожден из Таганки! Хотя его сослали в Тулу, но мать надеется, что разрешат отбыть ссылку у них в Подольске. А дома, едва успев перешагнуть порог, Владимир крикнул, будто только что узнал эту новость: — Ура! Такой почты не было давно! Елизавета Васильевна, Ми­ т я— на воле! Теперь я за мамочку спокоен. — Ну и хорошо! Будете писать — от меня всем поклоны. Они читали и перечитывали письма. От матери, от Анюты. От Кржижановских из Теси и от Юлия Це- дербаума из Туруханска. Надя получила письмо от жены 'Струве: — Вот сюрприз! Кто бы мог подумать?.. Сегодня — радость за ра­ достью! И такое письмо! Володя, отложи всё — читай это. Нина Алек­ сандровна держит корректуру «Экономических этюдов»! — Свежо преданье!.. — И я бы не поверила, хотя меня с ней многое связывало в гимна­ зии... Но вот смотри сам: «уже седьмой лист был». Снова кричи ура. Ведь ты уже терял всякую надежду. — Подожду кричать. Пока не увижу книги у себя в руках. Мы с то­ бой преотлично знаем окаянную жандармскую машину и цензорских церберов. Однако... Седьмой лист? Это очень хорошо! — Только Нина Александровна так же, как ты, побаивается, что книжка не составит десяти листов,— вышел какой-то новый закон о чи­ сле букв в листе. — Да? Сегодня же напишем, чтобы непременно включили статью «Новые статистические подвиги профессора Карышева». Хорошо, что я поторопился с ней. Как раз ко времени! Только книжка еще дольше задержится. — Зато в ней будет больше десяти листов, и она минует предвари­ тельную цензуру. Вот и последнее письмо. Из Архангельска, от мало знакомого че­ ловека. Что там в колонии ссыльных? Чем они живут? Еще не бывало, чтобы все письма приносили радость. Чаще всего содержали горе и уныние, сетование на неимоверные трудности жизни и возмущение бесправным существованием. И предчувствие не обмануло. — Ужаснейший исход! — Владимир всплеснул руками.— Надюша, Мария Германовна тоже застрелилась. Да, суровая правда. Совсем уже собралась в дальний путь, и тут пришло прощальное письмо Николая Евграфовича... Раненое сердце не выдержало. На другой день она... По дороге на кладбище... Они долго сидели молча, думая об этой преждевременной смерти, о новой утрате. Надежда знала покойную только по рассказам Володи, но и у нее была такая острейшая горечь на душе, что, казалось, потеряла близко­ го, родного человека. 40