Сибирские огни, 1967, № 12

руя ее суровой обстановкой революции и гражданской войны. «Откуда мне взять добро, если кругом зло?» — заявляет Курт Ван. Именно он убивает своего друга Андрея Старцова, изменившего во имя ложного понимания долга делу революции и отпустившего на свободу матерого врага маркграфа Шенау. И в «Беспощадном лете» командир партизанского отряда Мирон, действуя по справедливости, предает жену Арину революционному суду, мотивируя свое решение тем, что «жизнь берет круто». Требования многих партизан в пьесе Г Маркова совпадают с позицией героев Вс. Иванова, И. Эренбур- га и К. Федина: «Не жалей. Жалость к добру не приводит!». В отличие от Никитина, Курбова, Курта Вана и марковского Мирона, настоящие ленинцы-большевики, деятельность которых определялась прежде всего любовью к человеку, всегда видели перед собой живых, реальных людей — подлинных врагов революции и тех, кто временно заблуждается, совершает неосознанные ошибки и просчеты. Такова в пьесе Г. Маркова подлинная большевичка Варвара Андреевна Громова, которой с помощью партизан удалось вырваться из вражеских застенков. Любовь ее к людям, как показывает автор, не сводится к категорическим требованиям, исключающим отклонение от «железной необходимости» быть суровым во имя законности. Сама эта законность для нее человечна, одухотворяется высоким гуманистическим чувством, душевной отзывчивостью и чуткостью. В решении Громовой простить Арину, оставив ее в партизанском отряде, и раскрывается концепция последовательного революционного гуманизма, утверждаемая автором пьесы. Пафос пьесы Г. Маркова — в утверждении гуманистического содержания революционной борьбы народа, поднявшегося против белогвардейцев и иностранных интервентов, в торжестве ленинских идей. Как и пьеса Г. Маркова, очерк Гунара Цирулиса и воспоминания Софьи Гончарской. напечатанные под рубрикой «Люди, события, время», посвящены историко-революционной теме Относящийся к жанру биографий очерк «Товарищ Андрей» знакомит читателей с дооктябрьской партийно-подпольной деятельностью выдающегося латышского революционера Роберта Эйхе. Написанное в беллетристической форме, с занимательными сюжетными эпизодами, произведение Г. Ци- рулиса не является простым пересказом биографических сведений из жизни героя,— это интересная и захватывающая повесть о воспитании большевистской воли и становлении характера борна революционера. Конечно, мера беллетризации, изобразительные приемы, с помощью которых достигается занимательность, не играют определяющей роли в жанре биографий, где особенно ощутима грань дозволенности вымысла. Поэтому портретные детали и обрисовка внешней обстановки, подробностей быта, динамичные споры, диалоги и жанровые сценки — все подчинено стремлению очеркиста создать исторически правдивый, запоминающийся характер, показать его с разных сторон и, прежде всего, в процессе развития, превращения наивного деревенского паренька в кадрового городского рабочего и профессионального революционера, проходящего суровую науку борьбы и тюремных «университетов». Не менее важная роль отводится в очерке и личному аспекту. Изображение героя в его интимной жизни, во взаимоотношениях с родными и близкими еще более очеловечивает историческую личность, приближает ее к нам. Для очерка Г. Цирулиса характерна необычайная насыщенность фактами, документальными и публицистическими материалами. Здесь и размышления жандармского ротмистра барона фон Тизенхаузена, исследующего донесения агентов о Роберте Эйхе; и речь самого революционера на тайном митинге в Бикерниекском лесу под Ригой; и комический эпизод ареста ротмистром Флоринским элегантного иностранца в роговых очках под именем Карла-Роберта Кесслера, бежавшего ночью из арестного помещения полицейского участка (в таинственном иностранце, отомкнувшем с помощью карманного ножа замок камеры, а затем и наружную дверь участка, начальник жандармерии Лифляндии генерал- майор Волков сразу же признал Роберта Эйхе, слесаря по дверным замкам); и незадачливая попытка «филера» Альфреда выследить участников маевки в Сигулде, в результате чего ему пришлось задержаться в лесу до самых сумерек и... приложить к своему рапорту счет за ночевку на заезжем дворе; и революционные песни; и частные письма, и многие другие исторические сведения. За всеми этими эпизодами выступает образ талантливого конспиратора, смелого и мужественного коммуниста, выполнявшего самые ответственные партийные поручения. Исторические документы и факты не выступают чужеродным телом в художественной ткани произведения. Подчеркивая достоверность изображаемого и колорит определенной исторической обстановки, они служат необходимым компонентом в создании образа реально существовавшего героя. Из массы документальных, публицистических сведений и фактов очеркист выделяет основное, главное, что соответствует сущности эпохи, особенностям характера персонажа, определяет его поступки и убеждения. Когда же автор нарушает чувство меры, злоупотребляет публицистикой,-—его постигает неудача. Такова сцена возвращения Эйхе из далекой сибирской ссылки в Ригу после февральской революции, в которой интимные чувства Роберта и Вилмы очеркист неудачно пытался слить с политическими событиями тех дней. В результате — на смену художественному образу выступает гипертрофированная публицистика, живая эмоциональная 165