Сибирские огни, 1967, № 12

Лет пятнадцать было мне, когда я камеру тюремную узнал. ...Грудь зачахла. В легких хрип до крови, в них оставил след подвальный мрак. Не напоминайте мне об этом. Сам бы рад забыть о том. Но — как? * * * Прогремел Октябрь победный. С фронта мы. пришли. Нас встретила Москва. Во дворце огромном нас собрали. Слушаем горячие слова: — Молодежь! Мы победили в битве, только много впереди боев. Вы готовы к ним, бойцы коммуны, молодая гвардия ее? Зал кричит «Ура». Рукоплесканья, как прибой, гремят между колонн. Сердце встрепенулось, ждет чего-то. На трибуне перед нами — Он! Ленин! Всем слова его понятны. Речь его у всех у нас в сердцах: «Комсомолец — высокое имя, но сила не в имени, а в делах...» В буре криков, в стоголосой песне потонули окончанья слов... «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!..» Пред глазами дни борьбы и тюрем, весь наш путь, что долог и тяжел. Все недаром было — светлый праздник и на нашу улицу пришел... * * * Я в окопе. Я врагов встречаю пулей и отточенным штыком. Но в атаке вражеский осколок в мое тело впился глубоко. Я не умер. Верные ребята вынесли меня из-под огня. Кровью истекал я. В лазарете на ноги поставили меня. Я не умер. Ликовал напрасно враг. Ты десять раз меня убей — твой свинец в мое вопьется тело, но не в сердце Родины моей. ...Душно мне. В груди горит.