Сибирские огни, 1967, № 12

Слушают мужики и диву даются. И не только тем словам, которые по-петушино- му молодо выкрикивает оратор. Как это ему удалось, бедовому, пробиться сквозь заслон эсеров и главного среди них Аристова. Смелый черт и веселый! Знатно кроет! Кончил говорить лобастый оратор, окружили его мужики, направились в Городской корпус, куда он их позвал, чтобы вместе с рабочими брать в свои мозолистые руки и власть, и мир, и землю. А в Городском корпусе — тоже славный оратор. Говорит просто, почти по-мужицки. И фамилия у него мужицкая: Шамшин. Выскочил было на трибуну какой-то эсер, завопил о «незаконности взятия власти до Учредительного собрания»... И вот встал, от имени крестьян, депутат Совета Черкасов и сказал грубовато, но веско:— Хрен с им, с Учредительным собранием! На что оно нам теперь, когда вот эта наша дорогая Советская власть выдает нам все, что требуется, и выдает немедля? В настроении собрания произошел окончательный перелом. — Да здравствует Совет Народных Комиссаров и главный комиссар товарищ Ленин! Потом на трибуну снова поднялся Василий Шамшин и зачитал резолюцию, которая объявляла о немедленном взятии власти з городе Новониколаевске и уезде в руки Советов депутатов. Проголосовали дружно: сто шестьдесят «за», трое «против» да четверо воздержались. Люди повскакали с мест, захлопали в ладоши, восторженно взревел зал, взлетели вверх папахи и шапки, где-то сзади дважды пальнули из винтовок... Заседание Совета еще не закончилось, а Василий Шамшин с Александром Петуховым шагали во главе небольшого красногвардейского отряда к Коммерческому собранию. Там еще витийствовал за трибуной Герман Каменский. Василий с двумя красногвардейцами проложил себе путь к сцене и довольно громко шепнул оратору, чтобы убирался, иначе он прикажет его арестовать. Затем всем, кто находился в зале, было объявлено о переходе власти в руки Советов и предложено покинуть помещение. А Александр Петухов добавил задорно: — Там при выходе красногвардейский патруль будет производить обыск... И это возымело магическое действие: только что кричавшие в исступлении и ненависти люди уподобились стаду овец и кинулись в испуге к выходу. А там их ощупывали дюжие ребята с красными повязками на рукавах. Когда зал очистился, командир красногвардейцев Сергей Шварц, бывший грузчик и будущий секретарь Новосибирского горкома партии, доложил: — Оружия изъято маловато: всего десяток револьверов. — А ты посмотри в уборных,— усмехнулся Александр Петухов. Через короткое время Сергей Шварц прибежал снова и крикнул восторженноз — Вот черти трусливые! Без малого сотня револьверов! Александр Петухов поднялся, потянулся устало, повернулся к Василию: — Ну что ж, Василий Иванович, поздравляю тебя с наступлением новой социалистической эры! И они обнялись на глазах взволнованного Сергея Шварца. Это случилось на втором часу Советской власти в городе Новониколаевске— пятнадцатого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года... КОМИССАР ТРУДА «В конце мая 1918 г., когда В. Шамшин возвращался из Москвы со съезда комисса­ ров труда, произошел предательский чехо­ словацкий мятеж. На станции Новоникола- евск В. Шамшин был арестован и посажен на гауптвахту военного городка. В бело­ гвардейской контрразведке Шамшин и его товарищи подвергались ежедневным издева­ тельствам и пыткам». (Из воспоминаний старого большевика А. Галунова). Шестого мая восемнадцатого года Василий Шамшин был вызван в Томск и назначен губернским комиссаром труда. Одновременно его избрали членом исполкома губернокого Совета депутатов. Не успев как следует втянуться в новое для него дело, Василий поехал в Москву, где собрался Всероссийский съезд комиссаров труда. 148