Сибирские огни, 1967, № 12

«Я убежден, что он, пролетариат, в самом скором времени от патриотизма поверяет к интернационализму и вместо участия в войне станет бороться с ней и с теми, кто ее вызвал и кому она нужна, всеми силами. Зюдекум, Франк и К0 нам не указ. Мы должны руководствоваться тем, какой путь скорее приближает нас к цели и какой способ борьбы требует меньше сил и затрат, и что наибольшую выгоду несет пролетариату, а вместе с ним и всему народу». Пока Василий читал, подошли другие центральны, и частное письмо Василия стало предметом всеобщего обсуждения и, конечно же, споров. Мысль о ненужной народу войне, которая уже бушевала далеко на Западе, волновала каждого честного революционера. МОЖНО ЛИ ИЗ БАНИ ВЫБЕГАТЬ НА МОРОЗ? «По-моему, такими короткими митинга­ ми и речами общего характера нисколько не просветить мужика. Для того, чтобы изме­ нить их психологию, их взгляды и понятия, необходимо пожить с ними, получше узнать их нужды, и от них, от нужд крестьян, ис­ ходить в своей просветительской работе. (Из письма Василия Шамшина Бэлле Альперович в Якутск, по дороге из ссылки, 1 июня 1917 г.). Уже неделю Иван Дмитриевич Шамшин пребывал в лихорадочном возбуждении. Еще бы! После девятилетнего отсутствия возвращался домой Василий. Короткий набег домой в двенадцатом году в счет не шел: и поговорить-то тогда не успели толком. Слишком много значил для него, Ивана Дмитриевича, второй его сын. Как-то так получилось, что стал он в их большой семье за старшего, за вожака, что ли. Первым последовал за Василием сам отец. Почти в одно время вступил в партию старший сын Иван. Потом подросли, возмужали и пошли той же дорогою Георгий, Дуся и самый младший сын Григорий. Только Нюрка и оставалась пока беспартийной: что с нее возьмешь, с девчонки? Да еще жена, Анастасия Федоровна, в партии не состояла. Но что бы стали делать новониколаевские большевики без нее, хозяйки явочной квартиры, хранительницы тайной литературы и оружия? Не случайно же Александр Петухов и другие комитетчики не раз говорили, что считают Анастасию Федоровну самой правоверной большевичкой. Нет, Иван Дмитриевич не считал себя человеком слабым. Случалось в арестантской бывать, и от шпиков уходить. Но за последние пять лет стал он удивляться своей жене. Случалось, и не раз, что из их семьи одновременно оказывались в тюрьме двое, даже трое. В восьмом году одновременно с Василием арестовывали его самого и Ивана. В двенадцатом, когда Василий отбывал ссылку, арестовали Ивана и отправили в На- рымский край, а .вскоре попала за решетку Дуся. И всем им отдавала частицу души Анастасия Федоровна. Сколько передач переносила, сколько раз приходила на свидания, но ни разу не слышал Иван Дмитриевич слез либо горьких причитаний от своей жены. Напротив, когда ему становилось невмоготу, получал успокоение от жены...1. К большой радости, что едет Василий, примешивалась и грустинка. В телеграмме из Красноярска сын сообщал, что в родном городе будет только проездом, что едет в столицу, и потому просил всех прибыть на станцию, чтобы повидаться. Вот тут-то и всполошился Иван Дмитриевич. На станцию он пришел часа за четыре до прибытия поезда. А вскоре подошла Анастасия Федоровна, собрались другие домашние. Но оказалось, что Василия встречала не только семья. Перед самым приходом поезда на перроне появился Александр Петухов, с ним члены комитета. Вскоре прибыл поезд, и началась бестолковая суета: объятия, расспросы без ответов, восклицания... Наконец Василию удалось высвободиться и представить своих попутчиков: — Знакомьтесь, товарищи: это Миней. Пышноусый и густобровый человек улыбнулся, принялся пожимать руки родным Василия и новониколаевским комитетчикам, повтеряя каждому: 1 Надо сказать, что Анастасия Федоровна и погибла героически. Схваченная колчаковской контрразведкой в 1919. г., она ни под какими пытками (ее ставили в кипяток, на ее глазах пытали старшего сына Ивана) не выдала явок и других сведений о подпольщиках, 144