Сибирские огни, 1967, № 12

Лепешинский, примостившись к углу стола, набрасывал карикату­ ры. После утраты рукописей во время катастрофы на «Модесте», он, охладев к литературным занятиям, увлекся рисованием. И сюда приехал с тетрадью. Ульянова нарисовал с громадным, как половинка глобуса, лбом, Шаповалова изобразил медведем, только что поднятым из бер­ логи. В прихожей, куда курильщики вышли с папиросами, Курнатовский, стоя перед Паниным и Энгбергом, декламировал, как все глухие^ во весь голос, сначала по-немецки, потом по-русски, строфу за строфой: Когда тебя женщина бросит. Проворней влюбляйся опять; Но лучше по белому свету С котомкой отправься гулять. Ты синее озеро встретишь... Над озером липы растут; Свое больш е аданье — Все можешь ты выплакать тут. — Виктор Константинович! — окликнула хозяйка,—Что вы вспом­ нили такое плаксивое стихотворение? — Не мешайте ему, Зинаида Павловна,— попросил Владимир Иль­ ич.—Это же — Гейне. И середина стихотворения довольно мажорная. Курнатовский продолжал: На горы крутые взбираясь, * Заохаешь ты, как старик, Но если достигнешь вершины — Орлиный услышишь ты крик. И сам ты в орла превратишься, Почуешь, что силен ты стал... — Вот видите! —подчеркнул Владимир Ильич.—А орлы, как из­ вестно, не плачут. — Орлы летают высоко,—добавил Шаповалов. Виктор Константинович, положив одну руку на плечо Панина, а другой обняв Энгберга, закончил с холостяцкой подчеркнутостью: Что стал ты свободен... и очень Немного внизу потерял.1 Женщины, наговорившись, заглядывали в тетрадь Лепешинского. — Ну-у, Володя совсем непохож,— покрутила головой Надежда,— Не такой уж у него лоб!.. — Ничего, довольно приметный! — рассмеялась Ольга.—От шпи­ ков уходить, наверняка, было нелегко. _ Давайте-ка лучше споем.— Владимир Ильич поискал глазами Кржижановского.— Глебася, есть что-нибудь новое? _ у меня нет. А Базиль в Теси записал от одного ссыльного, от Его­ ра Барамзина, новую песню.—Крикнул Старкову: Вася, «Сокола»! Тот снял со стены гитару и, ударив по струнам, запел: Как на дубе на высоком, Над бурливою рекой Одиноко думу думал^ Сокол ясный, молодой. Сокол думал о просторе, о родимой сторонке. Он летел туда сквозь ночную бурю, и его не испугал ни ветер, ни грохот грома. И хотя утром 1 Перевод А. Плещеева. 1(1