Сибирские огни, 1967, № 11

— Я как узнала, что вы будете здесь, так захотела посмотреть на вас. — Каким образом, Сейфулинка?.. А уж я так заскучал по совет­ ским лицам! — и вспомнив, что рядом стоит Калюжный, он мимоходом поправился.— Не считая, конечно, Калюжного... Чего это вам понадо­ билось за границей? — Если подумаете, что за вами увязалась, так возражать не бу­ ду,— засмеялась Лидия Николаевна, задирая голову, чтобы видеть ли­ цо Маяковского, а он склонился над ней, как над ребенком.— Завтра уезжаю в Париж, так что разлука не за горами. — Отличнейше! Я ведь тоже еду в Париж, только дней через пять. Там уж я вас не выпущу, вместе будем таскаться по Этуалям и Кон­ кордам. Они сидели в первом ряду, трое советских, почетные гости рабоче­ го театра. Перед ними мелькали ноги артистов, и от этого ракурса, от маленьких размеров эстрады, молодые парни и девушки в синих блузах казались длинноногими, мощными. Шло мюзик-холльное представление с каскадом разнообразных но­ меров. Зал хохотал и аплодировал, когда изображалась сценка «Слезы Крамаржа». Буржуй с надутым животом, совсем как в наших клубных программах, плакал над дачей, отнятой у него большевиками в Крыму. Ярый антисоветчик Крамарж и сейчас был одним из богатейших людей Чехословакии. Маяковский с улыбкой оглянулся на хохочущий зал и увидел, что на него глядит множество глаз, задорно поблескивающих з темноте. Глаза спрашивали, понравилось ли, глаза гордились перед со­ ветским поэтом издевкой над буржуями. После перерыва ведущий, склонившись со сцены, попросил соудру- га Маяковского выступить, и весь зал тотчас забелел в полутьме подня­ тыми ладонями. Под ритмичные всплески рук не привыкший отнеки­ ваться Маяковский поднялся на эстраду и встал в центре синеблузого полукруга. Маяковский читал свое самое интернациональное, которое одной интонацией уже приковывало внимание аудиторий в любой стране — «Наш марш» и «Левый марш». Он говорил в полный голос в этом маленьком зале, коротко, от лок­ тя, взмахивая рукой, он не читал, как артист, он выступал с митинговой речью, как оратор. Он должен был, он хотел наэлектризовать этих ра­ бочих людей, он напоминал им, кто они такие: — Эй, синеблузые, рейте! В ы — синеблузые,— и ни на что не меняйте своей пролетарской су­ ти! Даже когда надеваете пиджачки и шляпки — будьте синеблузыми! Глаз ли померкнет орлий? В старое ль станем пялиться? Крепи у мира на горле пролетариата пальцы! Он не слышал своего голоса, не замечал своей выброшенной вперед руки с крючковато сжатыми пальцами. Он видел только ряды распра­ вившихся плеч, отчего плотнее становилось в зале... Дома эти стихи уже так не воспринимаются, там это норма, уже приелось; на десятом году революции старые призывы к революции ста­ ли почтенным раритетом. А здесь это откровение, ибо революция еще впереди... Маяковский медленно прорезал к выходу путь для Сеифуллинои и 89