Сибирские огни, 1967, № 11

— А что это рядом со скрюченной фигурой? Не то разбрызганные валы, не то раскоряченные коряги — Это символ его эпохи и его судьбы. Хаос. — Хаос? Действительно, беспорядок.— И Маяковский безапелля* ционно заключил: — Нелепейший памятник. Задетый Аркадьев вежливо, но не без ехидства парировал: — Вы новатор в поэзии, Владимир Владимирович, ниспровергатель старья. И вдруг вам нравится классицизм памятника Понятовскому и не нравится модернизм памятника Шопену. Маяковский засмеялся: — Тот не совсем плох уже тем, что этот много хуже. Вечером Аркадьев не без сожаления передал своего замыслова­ того гостя представителю ВОКСа в Чехословакии Калюжному, который специально для этого приехал из Праги. Внутри себя капиталистический мир не разгораживался колючей проволокой, и граница менаду Польшей и Чехословакией не была за­ метна. Поэтому Калюжный запросто приехал на воскресенье из Праги в Варшаву, будто из Киева в Харьков. На Пражском вокзале встречал Роман Осипович Якобсон, работ­ ник отдела печати советского посольства. Это был давний приятель, который участвовал еще в Окнах РОСТА и в первой редакции ЛЕФа. Он, тогда студент-филолог, переводил отрывки из «Облака в штанах» на французский и писал статьи о Велемире Хлебникове. Это и состави­ ло весь его вклад в великую русскую литературу. Но Маяковский уди­ вительно был способен ценить своих друзей и за малую малость. К то­ му же, однажды, при встрече в Берлине, Якобсон познакомил его с Теодором Нетте. Несмотря на свои тридцать лет, Роман пополнел, округлился. В же­ стах и манере разговора он выглядел солидней своего порывистого и громкоголосого друга. Встретил он Маяковского в полном параде — в черном дипломатическом костюме, в цилиндре, с тоненькой черной тростью. — Прижился, прижился, Ромка,— загудел Маяковский, отступая на шаг после взаимного помятия боков.— Европейским жирком подер­ нулся. — Ноблес оближ,— скромно улыбнулся Якобсон.— Кроме того, Чехословакия — страна спокойная, тут не приходится нервничать и остерегаться, вот и толстеем... Пожалуйста,— плавным жестом он по­ казал на газетный киоск у вокзала.— Где еще найдешь такой полити­ ческий пейзаж? Они подошли к стеклянной стенке, за которой ровными стопами лежали газеты с разнообразными заголовками: «Руде право» орган компартии, социал-демократическая «Народни освобозени», правитель­ ственная «Ческословацка Република», мининдельская «Прагер Пресс», реакционная «Вечерни лист» и орган ярого антисоветчика Крамаржа «Народ». — Паршивая компанийка для «Руде право», сказал Маяковский. — Ни в какой другой европейской стране нет такой свободы для коммунистической прессы,— внушительно сказал Якобсон. Чехосло­ вакия — наиболее демократическое государство в Европе. Он рекомендовал, он представлял Чехословакию, как хозяин пред­ ставляет новому гостю собравшееся у него общество. Гость поглядел, поглядел на хозяина и выпалил: — Ромка, может, тебя надо за советскую власть поагитировать? Дипломат пожал плечами, обиделся. , 85