Сибирские огни, 1967, № 11

— Теперь нас четверо! — И, задержав взгляд на лице Энгберга, подчеркнул.— Я надеюсь — четверо единомышленников! Без писаря! Оскар поставил на землю свою корзину и обеими руками сжал пальцы питерского «Старика». 4 На следующее утро первой проснулась Елизавета Васильевна, гля­ нула на кровать дочери — русые волосы разметались по белой подуш­ ке. Когда-то любила заплетать ей косички, завязывать бантики из лент. Встала бесшумно, взяла две коробочки — с папиросными гильзами и табаком, осторожно — в мягких туфлях — прошла через прихожую, мимо двери Володиной горницы: «Пусть еще поспят. Жизнь-то их не баловала». На крыльце села на верхнюю ступеньку, отмахнулась от комаров: «Погодите, угощу дымком». В хозяйском пригоне доили коров: одна звонкая струйка еще толь­ ко ударялась о пустое дно, другая уже приглушенно журчала в полном подойнике. Где-то скрипнула деревянная верея ворот, и на улице замы­ чали коровы, направлявшиеся на выгон. В Шушенке плескались и по- весеннему горласто крякали утки. Знакомые звуки напоминали о давно минувшем, о российских де­ ревнях. Вот в такую же весеннюю пору шумели под ветром дубравы на Псковщине. Целыми днями дымила маленькая фабричка, принадле­ жавшая помещице. Там из тряпья делали бумагу. Константин, уволен­ ный с должности уездного начальника и преданный суду (подумать только — в царский день не зажег иллюминации в канцелярии!), нанял­ ся управляющим на эту фабричку. Надюшке шел одиннадцатый год. БобыльДровосек частенько брал ее с собой в телегу, давал в ручонки вожжи. И девочка, стоя на ногах, правила конем. Ветер колыхал косич­ ки... А в лесу она помогала старику грузить дрова в телегу. Однажды привезла ежонка. Поила молоком... В город возвращались по снегу. Вдвоем с Надюшкой в уютной ки­ битке. Неподалеку от чьего-то имения выскочили из леса мужики с ду­ бинами, остановили коней. Один кричал: «Лупи барское отродье!» Дру­ гой: «Чаво мараться — волоки на речку! В прорубь их головами!» Спасибо ямщику — образумил: «Хреста на вас нет! Не барыню, чай, везу, не помещикову бабу». Заглянули в кибитку, бородатые, обозлен­ ные. И отшатнулись: «Впрямь не те...» Елизавета Васильевна набила гильзу табаком, закурила. Отгоняя комаров, струи дыма направляла то в одну, то в другую сторону, и вокруг нее клубилось сизое облачко. Стала набивать папиросы про запас. ...В той деревне у Надюшки была подруга — восемнадцатилетняя учительница Александра Тимофеевна. Курносая, маленькая, как дев­ чушка. Бабы запросто звали ее Тимофейкой. Иногда она отправлялась пешком в соседние деревни, с книжками для крестьян. И Надюшку бра­ ла с собой. А потом нагрянула полиция. Забрали запрещенные книжки, Тимофейку увезли в тюрьму. Надюшка узнала об этом утром —- пропла­ кала весь день. С тех пор стала говорить: «Хочу в школу учительницей, как Тимофейка». А когда подросла и окончила гимназию, начала читать педагогический журнал Льва Толстого «Ясная Поляна»... Здесь могла бы учительствовать. Но не позволяют ссыльным. 21