Сибирские огни, 1967, № 11

Шинстве йз них нет и намека на происхо­ дящие в России события. Ельпидифор Титов пишет изысканно-утонченные стихи об Италии («Флорентийский бродяга»), дает стилизацию эвенкийских песен («Песни тунгусов Амурского бассейна»); подчеркну­ то камерную любовную лирику печатает Владимир Силлов, в явно футуристической манере выдержаны стихотворения Ольги Петровской. П. Дрягину, одаренному моло­ дому поэту, умершему в конце 1922 года от тифа, видится Русь в клюевских красках богомольной патриархальной деревни: Словно пес под крыльцо, в чернодырь подворотни Уползает дневная звень. То не бог ли садится, усталый, субботний. На соломенный трон деревень? Только в цикле П. Незнамова звучит тема революционной России. Образ родины и революции преломляется в сознании поэ­ та сквозь призму литературных ассоциаций от Гоголя до Блока и В. Хлебникова: Тебя, тебя на всем скаку Какой запечатлеет мастер! Слились и всадник и скакун В таком невиданном распласте! И спроектирует ли кто Твоих кипящих сил поток! В другом стихотворении он пишет: «А дво­ рян и всю дворню вымести!» И далее про­ должение того же мотива: «Выметай... метлой — так надо! Не жалей, не жалей пинка». Свою подборку стихов П. Незнамов озаглавил как «Творянский цикл» (от сло­ ва «творить», «творчество»), сопроводив ее эпиграфом из В. Хлебникова: «Это шествуют творяне, заменивши Д на Т». Такими «творянами» представлялись поэту люди новой, революционной России. «Камены» получили довольно резкую оценку в печати. В. Итин, отметив в «Си­ бирских огнях», что авторы сборника вло­ жили «свой «обол» в сокровищницу литера­ туры», счел нужным заявить: «Читинцы не могут понять, что школьничество в поэзии смерти подобно. Поэтому они неизбежно играют роль плевел, просыпавшихся с колес­ ницы футуристического феба на обратном пробеге из Владивостока в Москву»1. И все же поэтическая продукция сборника «Каме­ ны», равно как и деятельность историко-ли­ тературного кружка в целом, представляют для нас определенный и несомненный исто­ рико-литературный интерес. Приведенные факты из литературной жизни Читы начала 20-х годов — еще одно наглядное свиде­ тельство непосредственной связи Сибири, несмотря на ее отдаленность и определен­ ную изоляцию от центра, с общерусским литературным процессом. Литературную общественность Сибири волновали те же проблемы, что и писателей Москвы и Петро­ града. Читинцы спорили об имажинистах и Хлебникове, Маяковском и Пастернаке 1 «Сибирские огни», 1УЙ, Л» о, стр. 185. столь же увлеченно, искали новых путей й искусстве с той же страстностью, что и их столичные собратья по перу. Более того, вопреки заклинаниям Чужака, новое рево­ люционное содержание ломало футуристи­ ческие каноны и прорывалось к читателю, сквозь футуристические гримасничанья про­ бивалось многоголосье подлинной жизни. Симптоматично в этом отношении призна­ ние П. Незнамова, писавшего о творчестве читинских футуристов: «Стихи были связа­ ны с футуристической традицией, но жест­ кость политических каждодневных заданий все время контролировала поэтов и учила их писать доходчиво»1. IV Для понимания живого литературного процесса, становления молодой пролетар­ ской литературы в Сибири многое дает га­ зета «Красный стрелок» — орган Политот­ дела реввоенсовета героической 5-й армии, победительницы Колчака. В «Красном стрелке» печатались Я. Гашек, В. Зазубрин, В. Лебедев-Кумач, И. Славнин, отсюда на­ чался путь в литературу поэта М. Скура­ това. Листая номер за номером комплекты «Красного стрелка», всматриваясь в эти пожелтевшие от времени, неодинакового формата и плохой печати газетные полосы, вы словно разговариваете с самой эпохой. Оживают давно умолкшие голоса, и время приближается к вам. По литературным материалам «Красного стрелка» легко мож­ но проследить, чем жила страна, что волно­ вало людей в далеком двадцатом году. В то время поэзия была поистине приравнена к штыку. Борьба с Врангелем, шляхетская Польша, напавшая на Россию, японская ин­ тервенция на Дальнем Востоке, борьба с разрухой и голодом, спекулянтами и остат­ ками контрреволюционных банд, красноар­ мейская казарма и учеба красноармейцев, укрепление связей между городом и дерев­ ней — все это становилось предметом оду­ хотворенной поэзии. В. Лебедев-Кумач опубликовал на стра­ ницах «Красного стрелка» десятки коррес­ понденций, частушек и несколько песен. Все они были непосредственным откликом на злобу дня, своего рода выполнением соци­ ального заказа. В. Кумач (так подписывался тогда поэт) пристально следит за всем многообразием событий и оперативно от­ кликается на них в своих частушках. Он пишет о попах и спекулянтах, об учебе и труде солдата, о любви девушки к красно­ армейцу. Молоточек, помоги. Не туписг, шило. Для героев сапоги Я всю ночку шила* 1 П. Н е з н а м о в . Маяковский в двадца» тых годах. В сб. «В. Маяковский в воспоминани* ях современников», ГИХЛ, 1963, стр. 357. 180