Сибирские огни, 1967, № 11

ности. А жизнь не скупилась на уроки. «По­ бывал, повидал, испытал и научился за это время я очень многому,— писал Г. Суворов сестре осенью 1942 года.— Почти четыре ра­ за за время войны пересек чуть ли не весь Советский Союз в разных местах... Писать стихи я не бросал ни на минуту. Писал в окопах. Писал в поезде, отправляющемся на фронт. Писал в госпитале. Писал о бомбеж­ ках под ожесточенными бомбежками. Вез­ де писал. Обо всем писал. И сейчас пишу. Война — это почва, по которой я сейчас хо­ жу. Стихи — это мои вздохи»1. Поэзия и жизнь, как видим, были нераз­ рывны для Г. Суворова. Он «видел войну в лицо», и в этом, пожалуй, один из секретов того, что поэт «говорил о ней точно и стро­ го»8. Большую роль в поэтическом освоении военной действительности играл опыт поэ­ тов старшего поколения. И здесь наставни­ ками Г. Суворова были в первую очередь А. Сурков и Н. Тихонов. Не без влияния А. Суркова в стихи мо­ лодого поэта пришли «прямые и жестокие слова» (А. Сурков) о военных буднях, ког­ да нет времени «поднять усталых глаз», ко­ гда мечтается о том, «чтобы за две весны боев хоть раз всласть насладиться всем до слез любимым», когда жизнь, полная утрат и непредвиденных тревог, делает людей молчаливыми и суровыми, а порою и оже­ сточает их, как командира из стихотворе­ ния «Докладывает «КВ»: Ясней доклада... Все понятно так,— Сказал усач.— Смотри смотри на танк! — Танкист взглянул. «КВ» стоял в крови. А командир: — Так продолжай, дави! Вряд ли можно осуждать за эти строки поэта, в жизнь которого ворвалась война со всеми ее жестокостями, со всей ее кровью, как невозможно, к примеру, осу­ дить и героя С. Гудзенко, который расска­ зал, как после боя «выковыривал ножом из- под ногтей я кровь чужую». Художническому мироощущению Г. Су­ ворова вместе с этим чрезвычайно близка и романтическая устремленность поэзии Н. Ти­ хонова. Молодой поэт охотно писал остро­ сюжетные, стремительные по ритму стихи, многим напоминавшие известные баллады его старшего товарища. Так, в стихотворе­ нии «Хотя бы минутку на роздых...» Г. Су­ воров блестяще использует возможности избранного им жанра: Хотя бы минутку на роздых За окаянных три дня. Но снова уносится в воздух: — Дайте огонь на меня! И дальше, все с тем же рефреном «Дайте огонь на меня!» поэт лаконично, даже от­ рывочно, но чрезвычайно взволнованно до­ водит рассказ о судьбе разведчика в тылу врага до трагической развязки 1 Письма Г. С у в о р о в а . Публикация Б. Бе­ ляева. «Енисей», 1962, № 1, стр. 141. 2 Л. Т и м о ф е е в . Среди стихов. «Знамя», 1945, № 4, стр. 141. И рухнули наземь звезды, И парень, гранату подняв, С кровью выхаркнул в в здух: — Огонь, огонь на меня!.. Видимо, не случайно Н. Тихонову так. полюбилось небольшое стихотворение Г. Су­ ворова с ярким романтическим образом чай­ ки в центре: Как полумесяц молодой. Сверкнула чайка предо мной. В груди заныло у меня... Зачем же в самый вихрь огня? . И крикнул чайке я: «Держись! Коль любишь жизнь — Борись з? жизнь!» По этому стихотворению да по самым отрывочным рассказам о молодом поэте, объявившемся на Ленинградском фронте, Н. Тихонов и составил свое первое пред­ ставление о нем и не ошибся. «Почти та­ ким я и представлял себе его. Он был из тех ладных молодцов, в которых чувствуется1 что-то богатырски-молодое, и застенчивое, и дерзкое вместе, которые на вопрос: «Кто1 пойдет в самое пекло?» — отвечают, делая шаг вперед: «Я пойду!»1. Однако как бы ни было велико значение литературных традиций для становления1 военных поэтов, все-таки, как верно отмече­ но А. Смердовым, «образы, интонации в стихах поэтов-фронтовиков диктуются не литературной школой, а жизнью, силой тех испытаний, каким подвергла юношей-поэтов священная, народная война»2. Им нужно было «найти новых слов неоткрытые жилы» (Д. Алтаузен), и Г. Суворов в первых же своих фронтовых стихах, написанных еще до ранения в ноябре 1941 года, настойчиво шел по пути этих трудных поисков. Далеко не все было удачным в них, но «это были выношенные, выстраданные, выползанные под вражьим огнем лирические строки», как отметил А. Сурков, которому тейтенант Г. Суворов, возвращаясь из госпиталя на Ленинградский фронт, принес тетрадь сти­ хов в редакцию газеты «Красноармейская правда». В стихах этих, продолжает А. Сур­ ков, были «следы юношеской начитанно­ сти», но «сквозь шелуху привычных слабо­ стей пробивались оригинальный, неповтори­ мый голос будущего таланта и сильная, мужественная человеческая душа»3* *. Несколь­ ко стихотворений из этой тетради были ото­ браны А. Сурковым для опубликования в готовящемся к печати сборнике. Однако стихи так и не были тогда опубликованы. «Прошло много лет,— рассказывает А. Сур­ ков на страницах «Дня поэзии 1966»,— Раз­ бирая в прошлом году свой обширный и до­ статочно беспорядочный архив военных лет, я натолкнулся на рукопись «Сонетов гне­ 1 Н. Т и х о н о в . Сибиряк на Неве. В книге «Двойная радуга». М., «Сов. писатель», 1964, стр. 413. г А. С м е р д о в . Молодые поэты. «Сибирские огни», 1945, Кз 5, стр. 259. 3 А. С у р к о в . До последнего дыхания. Пре­ дисловие к книге «Советские по ты, павшие на Вел. Отеч. войне», М,—Л., 1965. стр. 8.