Сибирские огни, 1967, № 11

луй, и все впечатление. Даже самый дале кий рейс продолжается слишком недолго, чтобы составить более основательное суж дение о девушках-бортпроводницах. Отто го, видно, и существует у некоторых пре небрежение к представительницам этой не очень массовой профессии. Что касается внешнего облика, то это, пожалуй, далеко не второстепенная деталь. И сами «неземные существа» совсем от него не в восторге. — Думаете, просто прийти в рейс акку ратно одетой, хорошо причесанной? А где в порту, простите, утюг найти? А в парик махерскую просто попасть? Кому есть де ло, что нам это по службе надо... — Форма... Кто же теперь носит — в талию... Вы на рижских самолетах летали? Нет? Жалко! Там девушки в модных шер стяных платьях. Эмблема у всех. Да, за видно. А что? Плохо разве, если красиво и модно? Вот, скажете, пустяки какие: прическа, утюги, маникюр... Это же транспорт, хотя бы и воздушный. Несерьезно! Причем тут парикмахерские, мода? И очень даже причем. Представьте хотя бы одну бортпроводницу — неряху, оде тую как попало, не выделяющуюся элегант ностью, обходительностью, изяществом,— и, поверьте, не то у вас будет настроение. Не то! Что верно, то верно — внешность еще не все. Но ведь мы пока ни слова не ска зали о самой службе. А начинается она задолго до того, как вас призовут к вни манию и скажут первые слова привета. Бортпроводнице надо уметь не только сле дить за собой да улыбаться. Надо принять багаж, пассажиров и груз, проверить слож ное хозяйство, навести порядок в самолете, получить питание... Понаблюдайте как-ни будь, сколько выгружают из автофургона в самолет термосов, контейнеров, банок, бутылок... Таскают, таскают— и все куда- то складывается, так что и не видно. Ну, а в заключение надо встретить пассажиров у трапа и рассадить всех но местам. Любопытства ради обратите внимание, если в рейсе окажется малолюдно. Борт проводница, согласно полетной инструкции, непременно скажет: — Пожалуйста, занимайте места во вто ром и третьем салонах. Садитесь на любые места. Вперед не проходите. Это она не из привередливости. Так на до для центровки самолета. Помните, как пароход кренится на одну сторону, когда все прощаются или выбегают перед прис танью на один борт. Пароход, возможно, и не перевернется, но капитан тут же начнет наводить порядок. А вот если у самолета окажется «голова тяже те ног»,— тут уж не до шуток. Так вот. Стоит только бортпроводнице произнести эти роковые слова, как начи нается: — Безобразие! — Я специально брал билет, чтобы вид но было! — Сами в хвосте летите! Всякого наслушается. И. тут проявляются умение и такт борт проводницы убедить вас, что старается она исключительно ради безопасности вашего полета. Когда же в конце все рассядутся, ока жется, что и шуметь-то было незачем. И на десятом «Б», и на тринадцатом «Д» вы преспокойно скоротаете свои три-четыре часа пути. О «неземном существе» в этот момент никто доброго слова не скажет. Под горя чую руку для пассажира любая добрая фея черт-те кем представляется. Двигатели между тем запущены. Маши на выруливает на старт. Потом, в воздухе, уши привыкнут к ровному гулу. А пока в самолете довольно шумно. Й бортпровод ница, перекрывая этот шум собственными голосовыми связками, передает вам привет от экипажа, сообщает о рейсе, учит, как вести себя. Говорит в первом салоне, го ворит во втором, в третьем... Могла бы сказать только раз, но— увы! — радио имеется пока в немногих машинах. Пока обнесет всех леденцами, снабдит, кого надо, гигиеническими пакетами, испить подаст,— глядишь, километр отша гала. Ну, все как будто утряслось. Можно занять пассажиров, чтобы не скучали. Ко му — домино, кому — газеты, кому — шах маты. А кто-то насчет пересадки интере суется. Кому-то интересно про погоду узнать. Время для бортпроводницы летит быст рее самолета. Особенно до первой проме жуточной посадки. Не успевает даже тол ком рассказать, где летели, что за особен ности у маршрута. Еще хорошо, если удаст ся заскочить к радисту — тот скажет, ка кая температура за бортом и в порту при земления... Сели, посидели, опять полетели. Одних проводили, других усадили. Теперь — дер жись: кормление начинается! Да еще горя чее. А самолет— не ресторан. Там за час официантка от силы два-три столика об служит. Тут же только поспевай, оборачи вайся. Поднос за подносом, поднос за под носом... Пока по «первому кругу» обе жишь, надо уже чай разносить. А кто-то хочет сок или минеральную... Вот, кажется, и все... Только кажется! Зовут в третий салон: кому-то плохо. А тут еще не доглядела — очень веселый пассажир сел. Вроде бы тихий был. А теперь совсем распоясался — не в том смыс ле, что привязной пояс отстегнул, а по-настоящему. Куда его в стратосфере денешь? По 02 не позвонишь. Тут ты и дружина и сама милиция. А толку? Не оса дишь ведь. Вот бы министр разрешил этих веселых билета лишать. И никаких других мер не надо. И почему рейс не ночной? Ночью хоть 11* 101