Сибирские огни, 1967, № 11

из института выходит девушка вечером ранним, чтоб губы и лоб освежить в метели. Одна под фонарями по снежным аллеям гуляя, она мечтою девичьей уносится вдаль — Бальзак Елисейскими увлекает ее полями, в век романтический манит Стендаль. Взращенная сибирскими песнями и сказаниями, с тайгою своей родословной связана, сегодня она электронами Будкера1 занята, знакома с антивеществом и плазмою. Зовут ее, скажем, к примеру, Рассоловой Таней. Как Обь в турбины могучие впряжена, так в кибернетику, в опыты и испытанья, в жизнь включена, влюблена она. Впрочем, был у Тани любимый... Но интимно личные мотивы притягивать за уши я не стану,— даже и в лирике роль их не следует преувеличивать, зная к тому же Пушкинскую Татьяну. Не стоит поэму строить, как некий ученый доклад, лишь на опорах канонов и на балках цитат... III Край, необъятный, как долгий сон, был раньше лишь ссыльной мечтой окрылен — мечтой трубадуров высокого стиля, масштаба Великой Европы не ниже, жаждавших штурмовать Бастилии не только в одном Париже. Здесь, для того, кто истину ищет, кому суесловная ложь претит,— правда — воздуха горного слаще и чище, обостряет вкус и аппетит. А социализм — не божество и не дышло, которое, куда поверни, туда и вышло, и не лекарство от насморка и одышки, как рассуждают некоторые людишки. И не догма, незыблемая, как монолит, тем более, не цитаты из библии и молитв. Здесь ясно видно теперь, что вперед не дальний фонарь человека ведет, а, этот фонарь в руке неся, человек себе освещает свой путь и век,— над человеком здесь не довлеет идея, а сам он ею, как фонарем, владеет... 1 Академик Б у д к е р — директор института ядерной физики, 140