Сибирские огни, 1967, № 11

Эта притиснутая к стене группа пока молчала, вслушиваясь в гуд голосов, наэлектризованных междуусобицей. С -первых рядов доносил­ ся русский говор, злой и ироничный, покачивались какие-то древние шляпки с перьями, посверкивали лорнеты. Маяковский с мрачным удив лением смотрел на потусторонние лица, воскресшие вдруг из времен пе* тербургского кабачка «Бродячая собака». Вполне живым сидел сбежав ший акмеист Георгий Иванов с моноклем в глазу. Маяковский медленно поднялся, и, казалось, так высоко он поднял- ся, что гул остался внизу, ослабел и совсем затих под ногами. И теперь уже сверху обрушился гул, и ажаны умолкли на площади, изумленно покачивая головами. Они словно слушали мощный репродуктор, выстав ленный в окно: — Я жду,— пока,— подняв резную главку, домовой слежкою умаяна, ко мне — к большевику — на явку выходит Эйфелева из тумана. Идемте, башня, к нам! Вы — там,— у нас,—- нужней! Идемте к нам! В блестеньи стали, в дымах — мы встретим вас. Мы встретим вас нежней, чем первые любимые любимых. Аплодисменты, отдаваясь от стен, усиливались эхом, будто дважды 8Ёучали они — в оригинале и в переводе. Когда они стали умолкать, из них обнажился голос, будто он был одет в аплодисменты, и они опали с него, как одежда: — Бросьте агитки, Маяковский! Прочитайте лучше дореволюцион ное! «Скрипку и немножко нервно»! — Ну, зачем же все будем нервничать,— миролюбиво пошутил Ма яковский.— Нервничайте уж вы один, слушая советские стихи. И он стал читать о гордости советских, которые на буржуев смотрят свысока, о красотах Парижа, которые надо сберечь, когда пойдут гро мить префектуру. Зал вздрогнул от пронзительного свиста, и сейчас же враждебно заорали за окнами — по-русски, там явно собрались шаля пинские безработные. Их морды дергались в окнах, будто им щеко тали пятки. И тут произошло чудо. Маяковский так напряг голос, что на шее вздулись жилы, и голос взорвался, как, бомба, и испуганно вылетел монокль у Иванова, обнаружив вытаращенный глаз. Но бомба взры вается мгновенно, а этот взрыв продолжался ровно и долго, заглушив все — и свист, и крики, и беснование. Дергались морды, кто-то дер­ жал пальцы во рту, разевались глотки,— но как будто это был беззвуч ный миманс. Гремел только один голос, и ажаны, отшвыривая безра ботных, сами .облепили окна снаружи. Но не мог так без конца продолжать Маяковский. Потный, со сжа тыми кулаками, он тяжело дышал и победно озирал толпу, словно только что отбившийся в драке. И едва он замолк, как в звенящей ти шине раздался оскорбленный голос Иванова: — Кричать вы умеете, а писать разучились. Я всегда думал, что вы бездарь, Маяковский. — Вы думали? — снова кинулся в драку Маяковский, устремив шись телом через стол, чтобы подавить малейшее сопротивление, Каким местом вы думали? •— Головой, -я традиционно Ответил Иванов, вставляя монокль 10