Сибирские огни, 1967, № 11

ких крон, Лиля, кроме мелких заказов, треоовала, чтобы он при­ смотрел в Париже автомашину. К тому же, она велела заботиться об Эльзе. Маяковский с ласковым пафосом прочитал письмо вслух и спросил: — Как поживает Андре? Мой должок он получил? — Должок получил,— сказала Эльза, поворачиваясь к зеркалу и поправляя волосы, примятые шляпкой,— Как живет — не знаю. — Лаконично, но — понятно,— неуверенно пробормотал Маяков­ ский. Повернувшись от зеркала, она невесело усмехнулась: — Мама всегда говорила, что я неинтеллигентно отношусь к окру­ жающему миру. Кстати, я тоже получила от Лили письмо. Она велит заботиться о тебе и смотреть, чтобы гы вел себя семейно. Они стояли друг против друга: один, загораживая чуть не доверху массивным телом высокое узкое окно, другая — как маленькая сирене­ вая тень на темно-красной стене. Они стояли близко друг от друга, два неприкаянных человека, не очень избалованных заботой, но соскучив­ шихся по тому, чтобы самим о ком-то заботиться. В этот год Эльза писала роман «Защитный цвет». Ради приезда Маяковского она попыталась сломать жестокий, самовольно-подневоль­ ный распорядок писательской жизни. Чтобы вовремя покормить Воло­ дю в хорошем кафе, чтобы сводить его в нужный, а не случайный ма­ газин, она оставляла рукопись в те часы, когда мозг привык к интенсив­ ной работе. Но Маяковский мгновенно разгадал ее самопожертвование и старался улизнуть незамеченным, и сам заказывал еду на двоих в но­ мер, и приносил букеты, и грозился запирать ее на ключ, если она будет бегать от рукописи. Так было в последующие дни его жизни в Париже. А сегодня, в первый вечер, они просто пошли погулять. Где-нибудь в другой стране, с менее тонким чувством меры и вкуса, эта пара могла бы вызвать усмешки: чересчур большой мужчина и че­ ресчур маленькая женщина. Но парижане видели в этой паре гармо­ нию: ее объединяло изящество. Маяковский ненавидел это слово, но он был изящен в каждом движении своего ловкого тела, во всей своей по­ вадке. Он был своим в этой толпе, рука об руку с вылитой парижан­ кой Эльзой. Они гуляли по бульвару Монмартр, залитому зеленоватым светом газовых фонарей, и обходили столики кафе на тротуарах. В высоту тя­ нулись освещенные скалы домов, из-под крон деревьев не было видно, куда уходят и где оканчиваются вершинами эти скалы. Маяковский лю­ бил парижскую толпу: в тесноте совсем не было давки, никто тебя не толкал, хотя, казалось, без толкания и шагу сделать невозможно. Фран­ цузы гак привыкли быть в массе, что они словно чувствовали в каж­ дый нужный момент, что впереди уже нет свободного пространства, и как только один чувствовал это, позади него тотчас, тоже останавли­ вались. Совсем не было видно военных. Правда, под некоторыми пиджа­ ками угадывались тренированные офицерские плечи, и некоторые бо­ тинки щелкали каблуками вовсе не по-штатски, когда их обладатель склонялся к руке дамы. Маяковский сторожко приглядывался к та ким фигурам, потому что полтора месяца назад правительство Пуанка­ ре издало Закон об организации нации во время войны. Этот закон был принят по предложению социалиста Поля Бонкура, делегата Франции в Лиге Наций. Социалист и делегат Лиги Наций предложил милитаристский закон! Маяковский купил вечернюю газету, и они с Эльзой сели, за сво» 94