Сибирские огни, 1967, № 10

пить такие богатства, чтобы вдосталь попировать всем народом! Когда тут каждому новому зданию радуешься, как крупному шагу в будущее. В Кремле не часто приходилось заседать Маяковскому, и он вспо­ минал, как десять лет назад пришел в Смольный, вместе с другими рево­ люционными поэтами, режиссерами и художниками, и заявил, что готов работать с новой властью. Общество старых большевиков пригласило редакторов журналов и газет. Теперь уж не часто так случалось, что тридцатитрехлетний Мая­ ковский оказывался чуть ли не самым молодым на каких-либо собрани­ ях. Среди этих седых ветеранов, вступивших в партию до 1905 года, он с внезапной душевной легкостью ощутил, что совсем еще не стар и вовсе не кончен, в противовес утверждению некоего критика. Новый хозяин конструктивистского здания на Страстной площади Иван Иванович Скворцов-Степанов, большевик с 1898 года, сменивший Стеклова в «Известиях», нажимал на подготовку к юбилею воспоминаний, документов, очерков. И хотя он улыбнулся з сторону Маяковского, поше­ веливая висячими запорожскими усами: «Думаю, что и поэты дадут нам хорошие праздничные вещи»,—Маяковский подосадовал на такое второ­ степенное отношение к поэзии. Сам он уже загорелся темой Октября, но поэтов всегда подбадривает, если с интересом, с нетерпением, а не меж­ ду прочим ожидают от них новой работы. Солнцу снова хотелось, чтобы ему приказали встать с востока. И он был счастлив, когда из Ленинграда приехал режиссер Раппо­ порт прямо к нему, Маяковскому, чтобы заключить договор, от имени Управления ленинградских академических театров, на текст юбилейного спектакля. Он еще не знал, что и как будет писать, никакие детали еще не оформились в воображении, но уже было предощущение грандиозно­ го. И даже статья Безыменского в февральском номере «Нового мира», которая называлась «На чистоту!», хотя досадно помешала созреванию душевного настроя, но не могла его замутить. Пролетарский союзник продолжал обижаться на «попутчика»: «На­ падать на Леф —задача мне лично неприятная, даже обидная. Но Леф теряет общественную перспективу, в его методах спора прорывается струя того невыносимого гениальничанья, которое мешает разбирать друзей и врагов. Одним из любимейших Лефом способов доказательства, что он во главе литературы, является выдергиванье из произведений ав­ торов других групп тех мест, которые похожи на те или иные отрывки из произведений лефов. Но и они небезгрешны». Дальше автор приводил примеры: Безыменский в 1924 году: Умереть? —да это, брат, пустое! Жить смоги! — а это тяжелей. Маяковский в 1926 году: В этой жизни умереть не трудно. Сделать жизнь — значительно трудней. Безыменский: Только тот на нашем пути, кто умеет за каждой мелочью революцию мировую найти. Маяковский: Надо в каждой пылинке будить уметь большевистского пафоса медь... 86