Сибирские огни, 1967, № 10

Студенты —новые, советские, без форменных тужурок—толпились на лестнице, здоровались, бежали навстречу. А он шел размашисто и немного торжественно по тем ступеням, по которым ходил Ленин, и серьезно, без шуток и улыбки, отвечал на приветствия. Он поднялся на сцену и широко оглядел актовый зал. То там, то тут видел он скуластые лица и бойкий прищур глаз. Казанцы, симбирцы, са- марцы учатся здесь — волжане, земляки Ильича. В этом актовом зале когда-то в первых рядах на студенческой сходке стоял Владимир Улья­ нов, возбужденный, со сжатыми кулаками, и бросал инспектору резкие слова. Его арестовали вместе с другими зачинщиками сходки и исклю­ чили из университета. Маяковский вглядывался в молодое поколение ленинцев, он для них читал заключительную часть поэмы «Владимир Ильич Ленин», он хотел, чтобы они снова и снова приобщились к Ильичу: Ступени растут, разрастаются в риф. Но вот затихает дыханье и пенье, и страшно ступить — под ногою обрыв — бездонный обрыв в четыре ступени. Обрыв от рабства в сто поколений, где знают лишь золота звонкий резон. Обрыв и край — это гроб и Ленин, а дальше — коммуна во весь горизонт. Скорее выходите в жизнь, молодые земляки Ильича. Вы очень нужны на этой мало оборудованной планете. Выходите скорее в жизнь, чтобы на земле стало больше Дзержинских, чем Медяников! Страх. Закрой глаза и не гляди — Как будто идешь по проволоке провода. Как будто минуту один на один остался с огромной единственной правдой. Я счастлив. Звенящего марша вода относит тело мое невесомое. Я знаю — отныне и навсегда во мне минута эта вот самая. Я счастлив, что я этой силы частика, что общие даже слезы из глаз. Сильнее и чище нельзя причаститься великому чувству по имени — класс! Через восторженную толпу уходил Маяковский из университета. Ему пожимали руки, требовали автографов, то и дело ему преграждали путь такие веселые и разгоряченные лица, что он останавливался надол­ го, не хотел пробиваться к выходу. В нем жило счастливое возносящее чувство, будто он приехал сюда от Ленина, чтобы передать его поруче­ ние землякам. ...И снова —стукот колес и дребезжанье вагонных стенок, и сквозь отдушины заиндевевшего окна быстро текущая полоса заснеженных взгорий и лесов. В Пензе Маяковский по безветренному морозцу пошел осматривать город, пока Лавут побежал по делам. Так много ездил Маяковский, что в любом, совсем незнакомом, городе ориентировался очень свободно. У него, как у слепого, выработались какие-то дополнительные чувства ориентирования, какое-то ощущение общих закономерностей в располо­ жении разных городов. Он быстро нашел Лекарскую улицу и на ней дом, где родился Мей­ ерхольд. Дом был сложен из толстых бревен, на каменном фундаменте. Тяжеловесный дом русского купца и германского подданного Эмиля Теодора Мейерхольда, восьмым ребенком которого был крещенный по 84