Сибирские огни, 1967, № 10

Пациенты шли, конечно, в одиночку, остерегаясь и стыдясь даже друг друга. Но таким постоянным было их явление, что обобщающая память воспринимала это как густое шествие, как наступающую колон­ ну, захватывающую ступень за ступенью, площадку за площадкой. Революция взорвала старый брцк, отменив церковный запрет на разводы, разметала систему публичных домов с ее санитарно-полицей­ ским надзором. Революция дала законы нового быта, но дала-то их прежним людям. Она перевернула макромир миллионов, но не смогла перевернуть миллионы микромиров человеческих душ. Взрыв уничтожа­ ет скалу, но атомы, составлявшие ее, остаются в осколках и пыли совер­ шенно теми же атомами кремния, феррума, плюмбума. И нужны дли­ тельные химические процессы, чтобы плюмбум-свинец превратился в аурум-золото. Как только начался нэп, безработные бандерши создали общество «Долой стыд!» Совсем еще недавно на улицы Москвы вылезали дикие шествия: голые женщины, на которых были только туфли, чулки и пла­ каты через плечо— «Долой стыд!» Прохожие встречали их сладостраст­ ным улюлюканьем, милиционеры разгоняли их со смехом. А дело-то было не смешное, мусор и накипь приспособились к потоку революции и неслись вперед, пользуясь его мощью и свободой. Эта накипь теперь помаленьку оседала, но липла повсюду, тяну­ лась следом. Густо осела она, как на стенках нечищеного самовара, и внутри поезда Москва —Одесса, в который однажды июньским утром сел Маяковский. ; В разгар курортного сезона мягкий вагон набился плотно. Было душно, будто ритмичное колыхание выбивало пыль из пружинных дива­ нов. Высовывать голову в окно под встречный ветерок было бесполезно, все равно что в жару принимать теплый душ; да еще наносило от паро­ воза шлачный запах дыма, от которого во рту оседал кисло-приторный привкус, будто ты не вдыхал, а жевал этот дым. Из купе все повылезли в коридор, где пахло потом и духами. Ра­ зомлевшие женщины в курортных сарафанах белели плечами и Спина­ ми, посверкизали серьгами. Когда иная дама подносила ладонь к лицу, чтобы обтереть пот, от запястья скользил до локтя браслет, вжимаясь в мягкую кожу, а пальцы испускали острые лучики от драгоценных камней. Разве что в вагон-ресторане было чуть попрохладней. Не разгоро­ женный стенками купе, он пронизывался светом и сквознячком; сверка­ ли белые скатерти, никелированные пластины и ручки, подносы и пробо­ ры официантов. Летучие тени проносились по окнам, столикам, лицам. Здесь господствовали кавалеры тех дам. Насосавшись Абрау, они вла­ стно клали влажные руки то на колени, то на талии, прикрытые крепде­ шином или маркизетом, осклабливались в ответ на игривый смех и бро­ сали на стол перед склоненным официантом червонцы. Вечером полутемные пещеры купе так и обдавали каждого прохо­ дящего по коридору зноем похоти и остервенелыми взглядами. Только одна пара в вагоне держалась особняком, отмалчивалась, часами стояла у окошка и уходила на свои полки лишь тогда, когда .утихомиривался вагон и захлопывались с клацаньем челюсти дверей у купе. Это были: полная пожилая женщина в голубом не по возрасту платье с длинными не по сезону рукавами и черноусый мужчина с серой от седины головой, который днем ходил в расстегнутой пижаме, а вече­ ром набрасывал на плечи светлый пиджак с циковским флажком на лацкане. ]Маяковскому было обидно за эту пожилую пару. Почему же член 57