Сибирские огни, 1967, № 10
0« весело кончает письмо: «Целую тебя обеими губами,^ причем каждой из них бесконечное количество раз. Весь твой Счен 1-ый (Азер байджанский)». Вот Маяковский и боялся оставаться один на один со свободным временем, он бежал от него к встречам и разговорам. Темпераментные бакинцы охотно обеспечивали его этим, даже не подозревая о целебно сти своей общительности. При первом же знакомстве они обдавали ка скадом бесконечных проектов по переделке жизни. Едва Маяковский зашел к политпросветчикам, как они потащили его к самому председателю АзЦИКа товарищу Самеду Ага Агамали- Оглы. Этот изумительный старец с циковским значком на пиджаке, бы стро поглядывая большими черными глазами, говорил пламенно, как юноша: — Тюркский алфавит —уже препятствие нашей культуре, мусуль манские схоластические формы нашего языка переживают кризис. Мы переводим его на европейский, латинский алфавит. Ленин сказал мне: «Латинский алфавит —первый шаг, которым вы начинаете культурную революцию среди тюрков». Чуть позже, в другом кабинете, председатель Азнефти товарищ Ти- ферис говорил с неменьшим увлечением: — Желонки, фонтаны —уже препятствие для нефтепромышленно сти. Мы переводим ее на групповой привод, выравниваем на Америку. Пришел Маяковский и к Азпролетам. С тех пор, как в 1923 году ЛЕФ и РАПП заключили соглашение, Маяковский всегда навещал во время поездок местные ассоциации пролетарских писателей, тем более, что лефовских организаций на местах не было. Каждый новый знакомый был все более увлеченным, хотя, кажется, это в душе Маяковского копились чужие увлеченности, наращивая и на ращивая его собственную. Поэт Юрин сказал: —Экзотика, чадры и прочие восточные сладости —уже препятствие для нашей культуры. Мы должны ориентировать ее на рабочего, на ин дустрию. Между прочим, знаете, какими стихами Есенин попрощался с Баку, когда уезжал отсюда? Прощай, Баку! Синь тюркская, прощай! Хладеет кровь, ослабевают силы. Но донесу, как счастье, до могилы И волны Каспия, и балаханский май. — Это у вас-то, в Баку, почувствовать, как ослабевают силы! — помрачнев, сказал Маяковский.—Да тут, наоборот, любой паралитик почувствует себя альпинистом... Конечно, Есенин написал о бакинских комиссарах, но в том- то и дело, что революцию он, в общем, принял и понял, а вот. к результатам революции был слепой.—Он помолчал и, удрученно поморщившись, проговорил: —Я не знал этого стихотворения. Так он и здесь уже прощался —до могилы? ...Эх, Есенин! В горле горе комом — не смешок... Маяковский зам кнувшийся ушел от поэтов, ушел искать продолжение своего трудного разговора с Есениным. Наконец он отправился на промыслы. Рабочий поезд из теплушек с дощатыми скамейками бойко катил, окутываясь мощным черным ды мом от маленького паровозика. Дым плотно летел навстречу, будто это наплывало на Баку, на Старый город, на минареты, нефтяное, рабочее дыхание пригородов. Обгоняя дым, вырывались из него, тоже навстречу, 29
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2