Сибирские огни, 1967, № 10

свойственную вам духовную силу и не падайте в обморок, а также не вскрикивайте от восторга. Я —Маяковский. Пришлось несколько удивиться, ибо завмаг без малейшего потря­ сения только шевельнул вбок одним глазом, продолжая нашептывать какие-то суммы. Его явно не заинтриговала личность создателя его то­ в ар а— книг, как, вероятно, продавцу колбас абсолютно наплевать на облик колбасного мастера. Маяковский попытался зайти с другого конца: — Я очень рад, что я такой расходимый. Мне еще с улицы понра­ вился ваш магазин. Иду и гляжу: какой симпатичный магазин! Тут на­ верняка все мои книжки распроданы. Завмаг неохотно задвинул ящики и сухо сказал: — У нас еще лежат книги в задних комнатах. Пройдите, если желаете. Действительно, в большой комнате с зарешеченным окном полно стояло книг на стеллажах и лежало штабелями на полу. За столиком, расчерченным, как в камере, тенью от решетки, оидел седой дядя в си­ нем халате и накалывал накладные на жестяные рожки самосшивателя. — Есть у нас книги Маяковского?— опросил завмаг. Дядя истово потянулся, подняв к голове руки, но, увидев посторон­ него, на мгновенье застыл в сдающейся позе, потом передернул плечами и, приняв нормальное положение, проворчал: — Сколько угодно. — Поч-чему не кладете на прилавок?! — на эту громыхнувшую фра­ зу завмаг отвечал благопристойно и вразумляюще: — Старые издания. Никто не спрашивает. И, вообще, разве дело — двигать одного автора? Мы продвигаем книгу как таковую. За окном теплой комнаты свистел леденящий ветер, словно там крутилась, равнодушно хохоча и ругаясь, охотнорядская толпа... Нету, нету книг как таковых! Писатели живут в книгах, утверждают и проклинают книгами, приветствуют книгами жизнь и прощаются с жизнью в книгах... Ничего такого не стал говорить Маяковский, он просто тоном при­ каза сказал на доступном языке: — Собирайте все мое и давайте продавщицу в помощь, на вечере сам буду продавать. Доход даже не пополам, а весь ваш. ...И вот она, в кармане пиджака, реляция о победе в виде справки, подписанной книжным надзирателем, о том, что весь остаток в количе­ стве сто сорок семь экземпляров книг В. В. Маяковского реализован на вечере означенного автора. По сравнению с унылой физиономией, румяный и бодрый торгсек- тор вспомнился сейчас как нечто вполне приличное. Ведь прав торгсектор, что стихи залеживаются. И где же тут про­ контролировать каждый магазин в стране, чтобы понять, что залежи создаются вот такими микроскопическими бюрократами! От них со всех сторон сходятся кверху импульсы равнодушия, концентрируются в ГИЗе, где румяный бодряк невольно превращается в конденсатор этих по от­ дельности слабых импульсов. Маяковский ходил в домашних шлепанцах, и вся комната как бы безмолвно покряхтывала под его шагами. Он пытался отогнать на ночь размышления о воздействии унылых на бодряков и время от времени бормотал: — Предназначенное расставанье обещает встречу впереди. Растет .в Крыму такая серая травка; пройдешь по ней — и штанина унизана крохотными, с просяное зерно, колючками; их стряхиваешь, а 22