Сибирские огни, 1967, № 10

Необычен самый формат книги —ширина больше высоты, сборник по внешнему виду чем-то напоминает дорожный альбом ху­ дожника... «Но, позвольте, что же тут необычно­ го?— услышу я,—То ли мы видали! Так ли еше изощрялись поэты —и стихи с про­ зой мешали, и стихи как прозу писали — в строчку, и прозу как стихи — столбиком. А полиграфисты? Они тоже за последние годы поэкспериментировали немало. И та­ кой формат книги, как у Озолина, мы встречаем тоже не впервые. К слову сказать, необычное зачастую весьма быстро стано­ вится примелькавшимся...» Пусть так. И все-таки я настаиваю на своеМ" определении. Потому что и форма, и самы,й формат книги очень неслучайны, очень органичны для В. Озолина. Я не ви­ жу, к примеру, какая необходимость была изыскивать «особый» формат для недавней книги Михаила Луконина в «Советском пи­ сателе». Иное дело — у В. Озолина. Неспро­ ста я упомянул вначале о сходстве с до­ рожным ^альбомом художника. Одна из профессий В. Озолина — художник. Но де­ ло даже не в ©том. Дело в том, что и в сти­ хах он остается живописцем: Неряшеством больше меня не корите. Рубаху не снес я соседке-старухе. Я долго трепал ее в ржавом корыте, дубасил со злостью, давал оплеухи^ выкручивал руки ей, грудь ей ласкал... Расшиб себе пальцы, как в уличной драке! Сгреб пену с корыта. Прополоскал. Неряха я? Бросьте рассказывать враки! И лебедем гордым я выплыл во двор, сверкая кольчугой своей белоснежной, и чей-то случайный игольчатый взор пронзил меня тотчас лукаво и нежно.., («Чистая рубаха»). Это— сама живопись, и самое место ей именно в такой — по внешнему облику — книге! Давно известно; по-разному приходят люди в поэзию. Иные заявляют о себе в ранней юности, другие — как В. Озолин — уже зрелыми людьми. У него есть проник­ новенные стихи о песне, которую человек звал всю жизнь («тогда слова еще мыча- лись, мотив похожим был на крик») и лишь после долгих исканий —обрел. Это — вы­ страданные строки. В. Озолина привело в поэзию не мимолетное юношеское увлече­ ние, а сама жизнь, жизненный опыт, пот­ ребность рассказать о пережитом и пере­ чувствованном, о пройденных дорогах. Значительная часть его книги посвящена морю. Морю, увиденному не глазами тури­ ста и не в творческой командировке: не один год В. Озолин работал матросом на судах Тихоокеанского флота, прежде чем написать свою книгу стихов. Говоря об этом, я прекрасно сознаю, что факты био­ графии — эго еще не стихи. Мало ли лю­ дей с богатейшими биографиями пишет, увы, бездарно, осаждает редакции местных и центральных газет, приводит в ужас лит- консультантов. У В. Озолина жизненный опыт естественно входит в стихи — стано­ вится стихами. Его книга по-хорошему ро­ мантична. Подчеркиваю: по-хорошему, ибо с понятием «романтика» у нас связано не­ мало путаницы. Почему-то «розовые» кни­ ги, наполненные обязательными «придыха­ ниями», принято тоже называть романтиче­ скими, что лишь дискредитирует (и, порой, не совсем безуспешно) понятие романтики в глазах молодых читателей. Романтика стихов В. Озолина добра и оптимистична без розовости. Вот хотя бы один пример — стихотворение «Пароходов имена», может быть, вовсе не главное для автора, рядовой «кирпичик» его книги: Нет, ходить без имени не гоже! Ни позвать тебя, ни покричать. Пароходы в море ходят тоже — надо же их как-то величать? Ходит важно. с белыми усами ледокол-старик «Иван Сусанин». «Юг» и «Север» рядышком стоят. В Северо-Курильске у причала «Лермонтова» «Лира» повстречала... Выступят поэты у ребят! ...Потерялась «Нера»., — «Нера»! «Нера»!.. Рвут эфир два черных кавалера. — «Нера»! «Нера»!..— просит «Норд». Прием!.. — «Омск», покрепче рубку нахлобучив, рвет антенной штормовую тучу: — Отзовись, родная! Мы придем!.. Нас мотало. било льдом, качало, мы смеялись: — Не пугай, Камчатка! Мы идем на СРТ «Весна»!., С Юмором и с добрым сердцем кто-то в управленье тралового флота пароходам дарит имена! Это написано и со знанием дела, и та­ лантливо, и с какой-то очень большой внут­ ренней добротой, и с той благородной лег­ костью, которая отнюдь не противопоказа­ на поэзии: легкостью, за которой скрывается большая и длительная работа по овладению искусством слова. Здесь, понятно, сказано далеко не все, что можно сказать хорошего о книжке «Окно на Север». Но размеры журнальной рецензии ограничены, а нужно еще, по тра­ диции, отвести некоторое место критиче­ ским замечаниям. А упрекнуть В, Озолина есть в чем. Он бывает порой нетребователен (точнее, непоследователен) в отборе и ис­ пользовании технических средств стиха — рифм, в частности: «тихоновские» усечен­ ные созвучия («свинцов —лицо») сосед­ ствуют у него с «евтушенковскими» ассо­ нансами («качало — Камчатка»), Это про­ изводит впечатление непреодоленного дилетантства, настоящий поэт всегда знает, что «его», что «не его», он не станет без особых к тому причин пользоваться несов­ местимым материалом из разных наборных касс. У В. Озолина — это, пожалуй, глав­ ный упрек —попадаются малозг ачигельные, какие-то ученически-сочинительские стихи — 12* 179