Сибирские огни, 1967, № 10

ли потрясающие своим реализмом картины крепостнической действительности, зазвуча­ ли по-яовому, реакция на них русской публики оказалась для Гоголя неожидан­ ной и потрясла его. Это был крах ограни­ ченных классовых иллюзий в искусстве, кру­ шение идеала, глубочайшая духовная дра­ ма художника. Из нее критик сделал вывод: «Так искусство мстит всякому классу и сво­ им творцам за попытки его ограничить». В. Правдухин считал, что развитие ис­ кусства по своим внутренним законам со­ стоит в том, что искусство «меняет свои формы и содержание», «расширяет свои средства изображения, углубляет свое со­ держание». Он утверждал, что литература Пушкина, Достоевского, Толстого. Ибсена несравненно глубже и шире охватывает че­ ловеческую жизнь, чем искусство Гомера, Данте и даже Шекспира, несмотря на их неумирающее мировое значение. Однако в понимании основы и характера развития искусства мы впервые встречаемся с одной из ошибок критика. Он утверждал: «Искусство и в отношении формы и содер­ жания можно расположить в ряд, соответ­ ствующий Экономическим эпохам». И дока­ зывается эта мысль фактом, который по существу не доказывает ее,— тем, что в разные эпохи преобладают различные виды искусства. Утверждать, что искусство и формой и содержанием соответствует эко­ номическим эпохам,•—значит, признавать непосредственную связь искусства с эконо­ микой, значит, вульгарно-социологически по­ нимать процесс его развития. К. Маркс по этому поводу замечал: «Относительно ис­ кусства известно, что определенные перио­ ды его расцвета не находятся ни в каком соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также и развитием мате­ риальной основы последнего...» И он в пер­ вую очередь имел в виду как раз искусство древних греков и Шекспира13. Но критик не закоснел в своей ошибке и уже три года спустя утверждал вслед за Плехановым, что «в искусстве нет непосредственного влияния экономики», что «здесь в узел завя­ зываются через личность и экономика, и по­ литика, и философия, и быт, и ходячая мо­ раль, вообще все богатое наличие всяческих 'Надстроек»14. Это утверждение показывает, что в понимании взаимоотношений искус­ ства и экономики он ушел от вульгарно-со­ циологической точки зрения и встал на бо­ лее правильный путь. Понимание объективности законов раз­ вития искусства позволило В. Правдухину занять принципиально верную позицию в отношении к русской классической литера­ туре. Отношение к искусству прошлого в 20-х годах, особенно в первой половине их, было сложным, противоречивым и содер­ жало нередко взаимоисключающие в прин­ ципе утверждения. Н. Чужак и футуристы, А. Ган и конструктивисты, пролеткультов- цы и опоязовцьк напостовцы и рапповцы, провозглашая себя борцами за пролетар­ скую культуру, заняли непримиримую пози­ цию по отношению к русской классике. Теоретическому решению вопроса об от­ ношении к классике В. Правдухин посвя­ тил статью «В борьбе за новое искусство». В ней он убежденно и страстно защищал русскую литературу, потому что, как и луч­ шие представители формировавшегося тогда нового искусства —М. Горький, А. Луначарский, Д. Фурманов, хорошо по­ нимал роль художественного наследия в развитии современной культуры. Считая, что советская литература должна естественно стать преемником лучших качеств и тради­ ций классики, он глубоко и верно объяснил эту преемственность единством историческо­ го процесса, имеющим прежде всего мате­ риальную основу. Он видел, что Н. Чужак и другие отрицатели классики не умеют «осознать и оформить историю как единую стихию социальности, как единый общест­ венный процесс» и попадают в объятия О. Шпенглера, считавшего, что история че­ ловечества распадается на ряд самодовлею­ щих культур, которые не могут быть свя­ заны. В. Правдухин писал: «Диамат никог­ да не отрицал органической связанности исторического процесса,— наоборот, он ее утверждает впервые в ее естественной и действительной форме, а отсюда неизбеж­ ная преемственность в культуре»15. В этих словах гораздо больше действительной диалектики, чем во всех случаях жонглиро­ вания по этому поводу диалектическими терминами. В. Правдухин высоко ценил русскую классику не только за мощное воздействие ее идей и образов, но и за то, что она оста­ вляет нам в картинах облик своей эпохи, дает образцы высочайшего художественного мастерства и несет в себе зачатки будущего искусства. Критик знал, что теоретические вопросы развития советского искусства можно было решать только на опыте клас­ сики, ибо никакого другого материала не существовало. Поэто'му он справедливо счи­ тал отрицание классики «демагогическим ляганием», «свидетельством яркого неве­ жества новоявленных фонвизинских духов­ ных недорослей, которые не ведают, что творят». Ему удалось наиболее точно сфор­ мулировать нашу задачу по отношению к художественному наследству: «Здесь, конеч­ но, марксистам еще предстоит огромная ра­ бота по пересмотру прошлой литературы, отвоевание ее из плена буржуазной эсте­ тики». Сам он одним из первых начал это «отвоевание» классики в кратких, но глубо­ ких характеристиках русских писателей. Оценивая, например, творчество В. Г. Короленко, критик писал, что его лучшие произведения рисуют «широкую картину жизни», а такие, как рассказ «Сон Мака­ ра», являются практически революционным оружием перевоспитания народных масс. Короленко дорог нам тем, по мнению кри­ тика, что его мужество, его вера в «огонь­ ки»—лучшее будущее ‘людей и «вся его монолитно-чудесная фигура», в которой «литература и жизнь сливаются в гармони­ 167