Сибирские огни, 1967, № 10

цветной тканью: светлые листья сплетены в узоры на темном фоне. В ушдх —серьги в виде золотых мух. Эта постоянная аккуратность — не на показ, а для себя,—очень нравится Маяковскому, он и сам такой. В квартире все казалось слишком громоздким —и рояль, и стол с одной львиной мордой, и сам он, Маяковский, и даже Асеев. И не оттого» что комнаты слишком малы, а от властвования надо всем изящной фи­ гурки с легкими и пластичными, как у танцовщицы, движениями. Асеев рассказывал о своей недавней, дня четыре назад, встрече с Есениным: — Он трезвый был, но какой-то опухший и испуганный. Перегибал­ ся ко мне через стол и хрипел шепотом: «Ты думаешь, я не мастер? Да? Ты думаешь, этолегко —всю эту ерунду писать? Ну, так я тебе скажу: иначе нельзя! Иначе никто тебя знать не будет. Нужно пуд навоза на фунт помола. Вот что нужно»... И прочитал он мне новую свою поэму «Черный человек»... Асеев остановился, Лиля протирала чайные чашки, без звяканья опуская их на блюдца. Асеев вразнобой вспоминал врезавшиеся в па­ мять строки: Друг мой, друг мой, я очень и очень болен! О.сыпает мозги алкоголь. Черный человек глядит на меня в упор, и глаза покрываются голубою блевотой. 1—■Стошнившие от отвращения к самим себе глаза!.. В концовке он бьет тростью черного человека —и разбивает зеркало...—Асеев тревож­ но посмотрен на Брика, потом—=из рамы двери —на Маяковского.—Он же расшиб вдребезги свою жизнь! После такой вещи должна начаться новая биография... Или больше никакой, ничего больше... — А кто понимает это? —мрачно сказал Маяковский.—Думают, мы в стихах шуточки шутим. Его большая бритая голова на фоне голубого кафеля выделялась как горельеф. Брик отозвался с дивана интеллигентски мягким, но напористым голосом: — Спасать, конечно, Есенина надо, по-человечески. Но объединять­ ся нам с ним не с руки. Никогда он .не станет лефом и никогда не при­ дет к марксизму. Лиля сказала: — Будем надеяться, что он начинает новую биографию. Я тоже встретила его недавно. Обрюзг он, правда, но был по-есенински элеган­ тен. Назвал меня, как всегда, Беатрисочкой.—Лиля улыбнулась Маяков­ скому одними глазами, и тот зашевелился у печи, полез в карман за папиросами.—Сказал, что уезжает в Ленинград, чтобы поработать, пото­ му что тут мешают. — Это хороший признак,— на самых ласковых нотах сказал Мая­ ковский,— если он стал бегать ог своих сопровождающих. — Но, Коля, я не понимаю,— продолжала Лиля.— Как вам, лефу, может нравиться «Черный человек»? Ну, по фактуре стиха, может быть, это здорово, я не знаю, я не читала. Но кому же нужно это самовывора- чивание? Я вот ушла работать в кино. Там вообще не надо слов. Там фиксируется факт жизни, не опутанный красивыми словами. 9