Сибирские огни, 1967, № 9

Может, плюнуть на все и поехать с утра к брату? Только вот есть ли у него деньга? мает ли он? Вот штука так штука получилась. Третий день тоже кончился. Подошло его время, и он, как в могилу, ушел под землю — и косточек не найдешь. До ревизора теперь остава­ лось только два, от силы три дня. С вечера Кузьма уснул, но среди ночи его разбудила машина, осве­ тившая комнату фарами, и светом вспугнула сон. Кузьма поднялся, присел к окну. За окном была мертвая темнота, она укрыла все живое и, казалось, нигде не кончалась. Чтобы перебить в себе подступающую тревогу, Кузьма закурил, и оттого, что ему удалось закурить, стало лег­ че. Ночью в голову лезут всякие мысли — вот почему по ночам люди стараются спать. Потом он лег, и ему повезло, он уснул. Ему приснился интересный сон: будто он едет в той самой машине, которая его разбудила, и соби­ рает для Марии деньги. Машина сама знает, где они есть, и останавли­ вается, а он только стучит в окно и просит, чтобы ему их вынесли. День­ ги выносят, и машина идет дальше. Он снова проснулся, но ночь еще не прошла и темнота даже не стронулась с места. Опять в голову полезли всякие мысли, и одна из них была совсем нехорошая: Кузьме показалось, что он остался один на всем белом свете — он даже подумал: не на белом,,а на черном, будто бело­ го света уже не существовало. Но задребезжал, словно разваливаясь на части, самолет, быстро затих — как развалился, и Кузьма стал ждать следующих звуков, которые затаились в темноте. Их долго не было, по теперь он знал, что он не один, и мог думать о другом. Откуда-то сзади, ■ с ноющей болью выдвинулись мысли о Марии и о деньгах, и уже по цепочке, как последнее звено, вспомнился брат. И Кузьма решил: утром он отправится к брату. Утром в стену снаружи бухнуло ветром, и Кузьма заторопился. Он сказал Марии, что едет в город, и она, безмолвная и недвижная в по­ следние дни, вынесла свое суждение: брат не даст. Но Кузьме отступать больше было уже некуда. Мария, поняв, что она будет одна, боясь остаться беззащитной, снова и снова повторяла, что брат денег не даст, потом заплакала. Кузьма не стал ее успокаивать — пусть поплачет, те­ перь даже слезы ее были для.него успокоением: это лучше, чем если бы она молчала. В автобусе он сидел у окна и смотрел, как безумствует ветер. Кузьма понимал, что так оно и должно быть, что погода не может оставаться спокойной, когда на душе у него творится черт знает что, но ветер задувал с такой силой, что Кузьма испугался, не придется ли ему дальше еще хуже. Весь день он ждал, когда ветер затихнет, и не мог до­ ждаться; даже с закрытыми глазами он видел, как бьется на ветру и стонет земля. И только в поезде, когда стемнело, Кузьма стал успокаиваться. Теперь он не знал, что происходит на улице, не знал и не хотел загады­ вать, что его ждет впереди. Он был доволен тем, что может ничего не делать, что все за него пока делает поезд. Кузьма отдыхал, но это был отдых подсудимого перед приговором, и он чувствовал это. Ему хотелось ехать и ехать, но поезд уже подвозил его к городу. 71