Сибирские огни, 1967, № 9

Потом пришел Василий, коротко сказал: — Одевайся, пошли со мной. — Куда? ■— К моей матери. Кузьма давно уже не видел тетку Наталью, с тех пор, как года три или четыре назад она слегла. Он не мог представить себе, что она лежит в постели — никуда не торопится, ничего не делает, а просто лежит, как все старухи перед смертью, смотрит ослабевшими глазами на лю­ дей, которые заходят к ней посидеть, с трудом поворачивается с боку на бок. Все это годилось для кого угодно, даже для самого Кузьмы, но на для тетки Натальи. Сколько Кузьма себя помнил, она всегда, каждую минуту, как заведенная, что-то делала, она успевала в колхозе и дома, вырабатывала за год по шестьсот трудодней и одна, без мужика, под* нимала троих ребят, из которых Василий был старшим. Мало сказать, что она была работящей, потому что работящих в деревне сколько угод­ но, а тетка Наталья такая была одна. Она никогда не ходила шагом, и деревенские, завидев, как она несется по улице, любили спрашивать! — Тетка Наталья, куда? Она на ходу торопливо отвечала: — Куда-никуда, а бежать надо. Эта поговорка осталась в деревне, ее повторяют часто, но ни к ко* му больше она не подходит так, как подходила к тетке Наталье. В колхозе и сейчас еще вспоминают, как тетка Наталья вершила в сенокосы зароды. Нипочем потом этим зародам было любое ненастье, все с них стекало на землю, и они, не оседая, картинкой стояли до са­ мой зимы. А еще тетка Наталья не хуже любого мужика умела рыба­ чить. Когда она по осени выходила лучить и зажигала смолье на своей лодке, мужики, матерясь, отгребали от нее подальше. Она так и не научилась ходить шагом и, видно, из последних сил добежав до кровати, упала. И вот теперь, сама на себя не похожая, словно сама себя пережившая, день и ночь, не вставая, лежит в малень­ кой комнатке, отгороженной для нее от горницы. К ней приходят ста­ рухи, сидят, жалуются на житье, и она, у которой всю жизнь не было даже пяти минут на разговоры, слушает их, поддакивает. Когда Василий и Кузьма пришли, тетка Наталья спала и не услы­ шала их. Одно окно было занавешено совсем, другое наполовину закры­ то одной створкой ставня, и в комнате стоял полумрак. В нем Кузьма не сразу и разглядел тетку Наталью. ■— Мать! — позвал Василий. Она очнулась, без всякого удивления, будто ждала их, взглянула на мужиков и сказала: — Василий пришел. А второй — Кузьма. Давно я тебя не видала, Кузьма. — Давно, тетка Наталья. — Поглядеть на меня пришел? Хвораю я. Глядеть не на что стало. Она сильно похудела, высохла, голос у нее был слабый, и говорила она медленно, с усилием. Лицо ее почему-то стало меньше, чем было, и как бы затвердело; когда она говорила, лицо оставалось неподвижным, даже губы не шевелились, и поэтому казалось, что голос идет не из нее, а звучит где-то рядом. — Я и не сильно старуха. Семьдесят нету. Другие поболе ходят. А вот привязалось,— говорила она, и слушать ее надо было долго, хоте­ лось в это время найти для себя еще какое-нибудь занятие. 58