Сибирские огни, 1967, № 9

дальний одинокий огонек, грустно посветит и отойдет, но за ним вдруг выскочат два, а то и три огонька вместе, высветят перед собой кусок земли — совсем небольшой, с крохотным домиком и поленницей дров или углом сарая. Он сразу же отступает, его смывает темнотой, и опять надо ждать следующий огонек и следующий домик, потому что без них как-то не по себе. Кузьма лежит и смотрит в окно. Он устал лежать без движения, смотреть в темноту, как в стену, но, что еще можно делать, он не знает. Хорошо что поезд идет и идет и город все ближе. Так, отыскивая огонь­ ки, можно ни о чем не думать — это как игра, чтобы обмануть себя. Заворочался на своей полке парень, заскрипел во сне зубами, и старуха внизу, тоже дремавшая, открывает глаза, смотрит на часы. — Сережа,— негромко зовет она.— Проснись, Сережа. — Я не сплю,— отзывается старик.— Так лежу. — Время принимать лекарство. — Коли время, то давай. — Не болит сейчас? — Нет, нет. Кузьма ложится на спину; теперь, когда заговорили старик со ста­ рухой, можно опять послушать их и не таращиться больше в окно. Услышав голоса, снова заворочался парень и сразу же, хмурясь, при­ поднялся, свесил ноги. — О-о.— Парень увидел, что старик что-то пьет из стакана.— Наш дед уже опохмелиться решил. Ничего себе. — У тебя одно на уме,— несердито отвечает старуха.— Сережа ле­ карство водой запил, а ты уж бог знает что подумал. — А что — дед раньше-то, поди, поддавал. — Нет, Сережа никогда не пил много. Выпивать выпивал, а пьяным я его не видела. — А, потом все так говорят. Я, если до старости доживу, тоже бу­ ду говорить, что один квас пил. — Скажи ему, Сережа, сам. — А зачем? — рассудительно отвечает старик. — И ’то правильно. Они теперь не поймут. В другое время парень, наверно, сцепился бы спорить, но сейчас ему не до того. Бережно, постанывая и покряхтывая, он опускается вниз и там признается: — Голова трещит — спасу нет! — Как же ей, голубчик, не трещать, когда ты ее совсем замучил,— говорит старуха. — Кого замучил? — Голову свою замучил. Парень через силу улыбается: — Чудная ты. Говорит, голову свою замучил. Меня баба моя пилит, что я ее замучил, а ты говоришь, голову. — На кого вот ты теперь похож? На человека совсем не похож. — Это дело поправимое, бабуся. Вон Кузьма, поди, знает, что та­ кое вечернее похмелье. Лучше умереть, чем его переносить.— Парень надевает ботинки, медленно, с болью разгибается и лезет в карман пид­ жака.— Сейчас мы ему скажем: свят, свят, и его как не бывало. Можно дальше ехать. Дело знакомое. Он уходит. Старуха качает вслед ему головой и вздыхает. Кузьма в зеркало видит, что старик, наблюдая за ней, чуть заметно улыбается. — Ты что, Сережа? — спрашивает она. — Ничего, ничего. 47

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2