Сибирские огни, 1967, № 9

Ревизию она начала просить еще с лета, и всякий раз, приезжая за товарами, шла в контору и спрашивала, когда к ней пришлют ревизора. Требовать она не научилась, ей обещали, и она уезжала. Работать так. вслепую, не зная, что у тебя за спиной, стало страшно, по ночам ей сни­ лись непонятные сны, и, просыпаясь, она шла в магазин, чувствуя, что- не надо бы ей туда идти. Когда ревизор наконец приехал, она не то- чтобы испугалась, но как-то вся замерла, затаилась в ожидании того, что будет, и если он спрашивал ее о чем-нибудь, она вздрагивала и отвечала не сразу. Но даже в самых худших своих опасениях Мария не ждала того, что получилось. Когда закончили все подсчеты и ревизор показал их ей, она будто подавилась и весь этот вечер и почти весь следующий день не могла как следует продохнуть’. Она плакала, жалея и проклиная себя, и, плача, хотела себе смерти. Когда она думала о смерти, становилось легче, она словно провалива­ лась куда-то в потустороннее и уже оттуда смотрела на ребятишек, на Кузьму, представляла, как они будут жить без нее, и заб,ывалась в жа­ лости к себе. Но это продолжалось недолго, недостача, как палач, ко­ торый дал ей немножко передохнуть, доставала ее затем отовсюду, где она хотела умереть своей смертью, и снова принималась казнить — было- больно и страшно,— о чем бы она ни думала, как бы ни повернулась, все равно было больно и страшно, и она лежала без движения. « Потом пришел Кузьма и сказал, что председатель колхоза обещает ссуду. Сначала она не поняла, что это может значить, но затем вдруг спасение представилось ей так близко и ярко, что она испугалась, как бы Кузьма не упустил его, и, обхватив Кузьму за шею, повалив его, стала умолять, чтобы он спас ее — с ней как бы сделался припадок. Кузьма прикрикнул на нее, потом лег рядом и приласкал ее, и она, измученная, всю ночь не сомкнувшая глаз, уснула — даже не уснула, а забылась, не страдая,— так пусто и хорошо стало на душе. Ее разбудила Комариха, и Мария обрадовалась ей, сама попросила сворожить. Карты -показали хорошее; Мария про себя подумала, что. быть может, еще и обойдется, если Кузьма успеет собрать, сколько на­ до.... В ней снова шевельнулась надежда, и Мария решила, что надо и ей тоже выйти в деревню и попробовать поискать деньги. Из школы прибежал Витька и принес четыре рубля и восемьдесят ко­ пеек: Чижовы подкараулили его где-то по дороге и велели передать матери. После обеда Мария пошла к Клаве, с которой дружила с детства. Клава молча усадила Марию на кровать, села рядом и, обняв ее, заго­ лосила сильным и чистым, как на запевках, голосом. Марии опять стал» страшно, и она заплакала; Клава, услышав ее плач, заголосила еще сильнее. Но и плача, Мария чувствовала, что она делает не то, что надо, и скоро, вытирая слезы, к огорчению Клавы, поднялась и ушла. У заулка к реке Марию остановила Надя Воронцова и стала гово­ рить, что она, Мария, видно, с ума сошла, что приняла тогда этот мага­ зин, что она сама себя решила в тюрьму посадить — не иначе. Ведь сра­ зу же было понятно, что до добра он ее не доведет,— и как она осмели­ лась торговать— хоть убей, нельзя понять. Мария, не дослушав, повернулась и пошла домой. Больше она з деревню не выходила. Больше она не верила, что у Кузьмы что-нибудь выйдет с деньгами. Почему не верила, она и сама не знала. 30