Сибирские огни, 1967, № 9

.по воздуху, как по реке в половодье, несет мусор. Маленькие поселки в пять-шесть домиков вдоль дороги отстоят друг от друга недалеко, будто это ветром разнесло какую-то большую станцию. Даже из вагона видно, как сильно раскачиваются провода, и, кажется, слышно, как они гудят — натужно, из последних сил, мечтая оторваться и замолчать. — Эй, товарищ! — слышит Кузьма голос человека в белой майке и оборачивается.— Послушай, а что если мы тебе предложим обменяться вагонами вот с товарищем? — Человек в белой майке показывает на преферансиста.— Он вот тут рядом едет, в купейном, а у нас видишь ли, выявились общие интересы, хотелось бы вместе. -г Если вы согласитесь, я думаю, вам будет там даже лучше,— го­ ворит преферансист. — Мне все равно,— безразлично отвечает Кузьма. Полковник внимательно смотрит на него: — Если ты не хочешь, то и не надо, это совсем не обязательно. Эго нам так, блажь в голову пришла, думаем, может засидимся, а тебе от­ дыхать надо оудет. — Мне все равно,— повторяет Кузьма. — Вот и замечательно,— радуется человек в белой майке.— Я же говорил, что согласится. Товарищ отзывчивый. Теперь осталось только договориться с девушками, и все в порядке. А к нам, если хочешь, бу­ дешь в гости приходить,—-говорит он Кузьме.— Это вот рядом, в сосед­ нем вагоне. Сейчас мы все устроим. Кузьма, постояв, наматывает портянки, натягивает сапоги. Подпрыг­ нув, он хватается за рукав фуфайки и стягивает ее вниз. Потом подни­ мает с пола сумку. Вот он и готов. Обмен так обмен — ему действительно все равно. Лишь бы ехать. Если бы еще обменяться на общий вагон, было бы совсем хорошо. Кто знает — может, там и предложат. Преферансист ждет его. — До свиданья,— оборачиваясь, говорит Кузьма. — Будь здоров,— отвечает ему полковник. * * * ■ Магазин опечатали, ставни замкнули на болты, и только бумажку с объявлением, что магазин закрыт на учет, с дверей так и не сняли; люди, завидев бумажку, шли к ней, поднимались ради нее на высокое крыльцо и подолгу читали. Надо бы сорвать бумажку, но ее не срыва­ л и— опасались навредить Марии: пусть уж, пока Кузьма ищет деньги, считается, что учет не кончился, чтобы обмануть этим Мариину судьбу. Магазин был как проклятый — уж сколько народу пострадало из- за него! Еще надо благодарить бога, что до войны был живой Илья Ин­ нокентьевич, он проработал в магазине без малого десять лет, и ничего. Но Илью Иннокентьевича не надо было учить, как торговать: у его от­ ца раньше была своя лавка, которая потом перешла к нему, и он за ' прилавком привык стоять с малолетства. А после Ильи Иннокентьевича началось. Первой, сразу после войны, пострадала переселенка Маруся, над которой деревня подсмеивалась за ее хохлацкий выговор, но которую любила и жалела за ее бедовость, за то, что видела своими глазами войну и кое-как спаслась от нее с двумя ребятишками. Маруся лучше многих деревенских понимала в грамоте и все же не убереглась. Сейчас уже никто не помнит, какая у нее была не­ достача. Марусю уволили, она уехала из деревни и что с нею сталось, больше в деревне не слыхали. 26